Снова вырваны жилы из рук…

      Чёрный рот раскрывается в плаче

      И намотан на мельницу круг

      Завершённых судьбы и удачи.

      А кровавые спицы колёс

      Перемелют сердца погребённых —

      Взоры скованы цепью из слёз,

      Но не будет вовеки спасённых.

      И скрипит этой мельницы круг —

      Сотворённый из пламени гнева,

      Вырывает он жилы из рук

      И смеётся над нами, а небо

      Снисхождением к нашим грехам

      Усмехнётся, скривившись, оскалом.

      И опять на потеху богам

      Возвращаемся к жизни началу…

      На секунду застынь в ярком пламени

      Силуэтом на фоне окна,

      Задержи мне движеньем дыхание

      В этом времени синего сна.

      Я уже не ревную, не верую,

      Я уже превратился в туман

      Тёмно-синего скучного времени

      Электрических проблесков ламп.

      И искрятся, как инея палочки,

      На щеках, на губах, на глазах

      Блики солнечных розовых зайчиков,

      Уходящих в красивый закат.

      И опять электричество  вклю́чено

      Тёмно-синим движением сна.

      И снимаем мы маски колючие,

      Те, что носим мы днём, как всегда.

      Гасим свет, застывая мгновением,

      Силуэтами – время ползёт

      Электрическим током в движении

      По минутам назад и вперёд,

      Словно маятник, в пламени лампочки.

      Задержи мне дыхание ртом

      И искрись, словно инея палочки,

      До рассвета – а то, что потом,

      Пусть исчезнет навеки в полу́ночи,

      Пусть приснится когда-нибудь нам.

      И разорваны маски колючие,

      И забыты все проблески ламп.

      Алыми лентами тихо сползали

      Тонкие пальцы с груди.

      Вдох прерывался и губы молчали.

      Мимо шагали все дни

      Ровной колонной, шагами от края

      Дивана до южной стены.

      Вдох прерывался и медленно таял

      Тихим глотком тишины.

      Призрачно время дышало в затылок

      И пулями под язык

      Строки вонзали оскалы улыбок

      И вдохновения штык,

      Но бред разрывал эти мысли слепые

      Еле живого огня.

      То, что погибло, рождалось впервые

      Через года и века.

      Алые ленты сползали с дивана

      Сдавленным кулаком.

      Губы плевали бредовые тайны

      Вырванным языком.

      Через минуты тягучие, злые

      Вдох прерывался опять.

      То, что рождалось, погибло, но ныне

      Незачем