В поисках Пути, Истины и Жизни. Т. 3: У врат молчания. Духовная жизнь Китая и Индии в середине первого тысячелетия до нашей эры. протоиерей Александр Мень
Читать онлайн книгу.
отца, которого тяготила клятва, вырвавшаяся в пылу гнева, юноша сказал ему: «Среди многих иду я… погляди назад на прежних людей, погляди вперед на бегущих – подобно зерну созревает смертный; подобно зерну рождается он вновь».
Не случайно имя Начикет означает «незнающий»: молодого брахмана манила вековечная загадка смерти, и он надеялся разрешить ее в царстве Ямы, владыки усопших.
В этом рассказе, который чем-то напоминает историю жертвоприношения Авраама, отец и сын как бы олицетворяют два аспекта индийской религиозной жизни. Брахман-отец полагает свою главную цель в награде богов, Начикет же оказался выше этих простодушных расчетов; для него на первом месте стоит истина, обрести которую он надеется в загробном мире.
Юноша спускается в обитель Ямы. Как он проник туда, Упанишада не говорит, но поскольку он пришел к смерти сам, а не по ее зову, он застает Яму врасплох: властелин преисподней три ночи отсутствует неведомо где. Когда же он возвращается, Начикет напоминает ему, что над негостеприимным хозяином могут сбыться все недобрые пожелания обиженных посетителей. Смущенный Яма готов искупить свою вину: он предлагает смелому юноше три дара по его выбору.
Начикет не задумываясь называет свои пожелания. Два первых Смерть охотно удовлетворяет: царь преисподней обещает гостю, что по возвращении в мир живых отец встретит его с радостью, и объясняет, какое нужно совершить приношение, чтобы стать угодным богам.
Но третий дар – главный: «Сомнение возникает после смерти человека – одни говорят: он есть, другие: его нет – да узнаю я это, обученный тобой. Вот третий дар из даров».
Это поистине вопрос вопросов, и он касается не только загробной участи человека, но и самой сущности бытия. Загадка жизни разрешится не раньше, чем будет дан ответ на загадку смерти: правда ли, как говорят иные, что человека впереди ждет «ничто», правда ли, что смерть – это, в конце концов, лишь стремительное падение во тьму небытия?
Для современного европейского читателя этот вопрос Начикета, обращенный к Яме, звучит почти как абсурд; в самом деле: может ли человек сомневаться в том, что со смертью не все кончается, если он мыслит и говорит, находясь в потустороннем царстве? Но не будем слишком требовательны к притче, тем более что для ее составителя основное – это не столько судьба индивидуальной души, сколько существование последнего и глубочайшего смысла вещей. Слова «есть или нет» относятся не просто к посмертию, но и к центральной сущности мира.
Яма не сразу соглашается посвятить юношу в эту тайну.
– Даже боги, – говорит он, – до сих пор сомневаются здесь, ибо нелегко распознать это тонкое рассуждение. Выбери себе другой дар, Начикет, не обременяй меня, освободи меня от этого.
– Даже боги, – отвечает упрямый брахман, – и то сомневаются здесь, и ты, бог смерти, сказал, что это нелегко распознать. Не найти другого наставника в этом, равного тебе. Нет никакого другого дара, равного этому.
– Выбери себе, – продолжает настаивать