Генерал-адъютант Николай Николаевич Обручев (1830–1904). Портрет на фоне эпохи. Олег Айрапетов
Читать онлайн книгу.
современники нечасто задавались вопросом, что же значит для России быть готовой к войне. Воспитанные в традициях николаевской системы, многие наследники 1812 года привыкли гордиться военными победами, поэтому поражения в Крыму и сам факт возможного (!) нападения на Петербург потрясли мировоззрение целого поколения. Новости воспринимались только эмоционально.
Можно привести в пример реакцию военных на сдачу Бомарзунда его комендантом генерал-майором Я. И. Бодиско. Слишком необычным был этот случай в русской армии. Солдаты и офицеры гарнизона поначалу отказались выполнять приказ о сдаче111. В столице даже начали толковать о предательстве112. «Из всех неудач, которые до сих пор мы испытывали на разных театрах войны, ни одна не произвела у нас такого тяжелого впечатления, как потеря Бомарзунда (4 (16) августа 1854 года. – О. А.). Как-то особенно казалась прискорбною сдача в плен (выделено Д. А. Милютиным. – О. А.) гарнизона крепости, хотя, в сущности, и не было ничего позорного для чести нашего оружия: войска держались, пока было возможно, и отдали неприятелю одни развалины»113. Следует отметить, что после войны следствие по сдаче Бомарзунда оправдало Бодиско114.
Еще более болезненной была реакция на падение Севастополя. Впечатление было очень сильным – в Царском Селе солдаты и крестьяне плакали на улицах115. «Самые черные слухи ходят о положении и расположении нашей армии, – отмечал в эти дни сенатор К. Н. Лебедев в Москве. – Многие считают положение наше в Крыму невозможным. Многие ждут великих поражений до осени»116. Тем не менее, по донесениям австрийских дипломатов, после этого успеха союзников в России не последовало ни отчаяния, ни голосов, призывавших к миру любой ценой117. Эмоциональный шок все же пришел, но в другом виде.
Поражение в войне привело к тому, что у ряда офицеров столкнулись нераздельные до этого любовь к Отечеству и преданность престолу. Главным виновником поражения для общественного мнения стал Николай I. Закономерной была реакция на его смерть. Для некоторых это был шок: «Удар страшный и очень чувствительный, особенно в настоящее время»118. Среди близких ему людей Николай пользовался значительным авторитетом119, он уходил из жизни с редким самообладанием и достоинством, не забыв уделить внимание даже своим слугам120. Но все же никак нельзя сказать, что страна была единой в оценке потери монарха. Столкновения между носителями противоположенных взглядов начались сразу121. Не будет преувеличением сказать, что разногласия были не повсеместны.
Провинция, несмотря на военные неудачи, твердо верила в императора, и его смерть вызвала там чувства, близкие к отчаянию122. В Петербурге картина была сложнее. «Когда распространилась весть о кончине Императора, – вспоминал Д. А. Милютин, – когда народ стекался на панихиды и повсюду выражалась скорбь об утрате великого Государя, с личностью которого привыкли связывать понятие о величии самой России – в это же время, в известной среде людей интеллигентных и передовых, радовались перемене царствования,