Это был обычный дом, ничем не примечательный, может, чуточку больше и с медными начищенными до блеска дверными ручками, не в сравнение с другими домами, где дверные ручки сделаны были из дерева и ржавых гвоздей, а то и вовсе отсутствовали. А тут круглый полированный набалдашник, в руке сидит как влитой, так и охота рвануть на себя.

      На стук долго не открывали, Дитрих думал уже уходить, как раздались торопливые шаги, и дверь распахнулась.

      –Добрый день, – сказал Дитрих, сняв шляпу. – Я деньги принёс. За не выполненный заказ.

      Корб, взмыленный, с растрёпанными волосами и глазами, не по обыкновению своему округленными, даже не взглянув на деньги, схватил Дитриха за шиворот и живо втащил в дом, с грохотом захлопнув дверь.

      «Будет бить», – подумал Дитрих, примериваясь взглядом к чугунной статуэтке голой бабы – в случае чего такой и отбиться можно.

      – Дитрих! Дитрих! – Корб будто сошёл с ума. Не в силах сказать что-либо ещё, он вцепился ему в локоть и стал судорожно трясти, постоянно оглядываясь на дверь.

      – Что случилось? Что с вами?!

      – Я видел, Дитрих! Видел своими глазами!

      – Что видели?

      Корба этот вопрос словно поставил в тупик. Он задумался, что-то пробубнил себе под нос, потом растеряно поглядел на Дитриха и, не зная с чего начать, спросил:

      – Вы пьете?

      – Бывает, – смущенно ответил тот.

      – Да, действительно, надо выпить. Мысли придут в порядок. Боже, я ведь действительно это видел, своими глазами!

      Корб метнулся к журнальному столику, туда, где стоял графин, трясущимися руками с трудом наполнил стакан прозрачной жидкостью, половину расплескав. Протянул гостю. Дитрих отхлебнул чуток и с удивлением обнаружил, что это крепчайший шотландский самогон, какой пьют только самые отъявленные моряки. Таким напитком согреться можно даже в самый холодный шторм. А как уж он бьет в голову, о том легенды ходят.

      Свой стакан Корб осушил в два глотка, скривился, не удержавшись, закашлялся. На глазах навернулись слёзы.

      «Силён!» – с почтением подумал Дитрих, глядя на раскрасневшееся лицо Корба. Потом, перекрестившись, последовал его примеру. Словно и не жидкость вовсе, а смесь из стекла и расплавленного металла залилась в утробу, прожгла горло, желудок, растеклась огнем по животу. Стало тепло, приятно.

      Они уселись в кресла у камина, Корб плюхнулся глубоко, небрежно, закатив глаза, Дитрих присел на самый краешек.

      – Я деньги принёс, – повторил Дитрих не громко. Протянул мешочек.

      – Нет, деньги оставьте себе. Вы меня не обманывали.

      Корб посмотрел на Дитриха круглыми полными ужаса глазами. В них уже искрились хмельные огоньки. Севшим голосом прошептал:

      – Я видел мертвеца!

      Словно обожгло уши. Дитрих скривился, с неохотой спросил:

      – Какого мертвеца? Это вам должно быть почудилось!..

      – Нет, не почудилось! Я вправду видел! У меня