День уже начал клониться к вечеру, и в коридоре перед кабинетом полицеймейстера тени становились все длиннее и длиннее. По длине тени тоже можно вычислить время, ни с того ни с сего подумал Винге, только надо вносить много поправок. Встреча с газетчиками прошла бурно, и он даже через дверь чувствовал, что Норлин вне себя. Когда встреча закончилась, Норлин попросил Винге выйти вместе со всеми и звать обратно не спешил – должно быть, приходил в себя. Наконец из кабинета послышался голос. Дежурный полицейский с поклоном открыл дверь:

      – Прошу вас.

      Норлин сидел за столом, заваленным бумагами, поверх бумаг лежал его парик. Юхан Густав расстегнул две верхние пуговицы и положил руку на шею, точно ему было трудно дышать. Потер покрасневшие глаза.

      – Мы недавно встречались… Ты же помнишь мои условия, Сесил? Как можно меньше шума вокруг этого дела? А что делаешь ты?! Врываешься с постыдными картинками на куске ткани! Неужели ты не видел, как этот сплетник Барфуд сидел в углу и строчил своим графитовым стерженьком.

      – Я не просто его видел. Я его сам привел. Он спал с похмелья, но я его разбудил. Пообещал интересную историю для завтрашнего номера «Экстра Постен». Холмберг, издатель, будет в восторге.

      Норлин спрятал лицо в ладони.

      – В промежутках между длиннющими библейскими цитатами Барфуд строчит все что ему вздумается! А Холмберг печатает это в своей говновозке, которую кто-то по ошибке назвал газетой. Зачем ты это сделал, Сесил?

      – Моего помощника, пальта по имени Кардель, по-видимому, вышибли из игры. Инстинкт подсказывает мне, что его убрали именно потому, что он слишком близко подошел к разгадке. Вывод: все мои надежды на этот кусок ткани. Дорогой сатин, наверняка принадлежал человеку состоятельному. Тот, кто раньше видел этот смелый мм… орнамент, вряд ли усомнится, если прочтет описание в газете. Как могут развиваться события далее? Если кто-то из влиятельных персон пожелает замолчать эту историю, обязательно обратится к тебе и потребует мою голову на блюде. А может быть, и твою. А ты, Юхан Густав, сообщишь мне имя этой влиятельной персоны.

      – Ройтерхольм читает «Экстра Постен», как и все подобные листки. И он расценит это как еще одно доказательство, что я предпочитаю заниматься чем-то еще, кроме его прямых поручений. Он уже давно ищет повод, чтобы меня вышибить, – вот ты ему этот повод и дал. Ты подписал мой смертный приговор, Сесил.

      – Если вспомнить, чего тебе стоил последний год… Думаю, все, что может сократить твое пребывание на этом посту, пойдет на пользу.

      – Иди ты подальше, Сесил Винге… Мне надо было трижды подумать, прежде чем просить тебя заняться этим делом. Ты же готов пожертвовать всем и всеми ради своих высоких идеалов.

      Запавшие глаза Винге блеснули.

      – Верно, это ты просил меня помочь. И ты прав: тебе надо было три раза подумать. Может, даже не три, а тридцать три. Ты знал, с кем имеешь дело. И должен сказать, что поначалу