Оставшиеся отпускные дни пролетели для меня, словно снаряд, запущенный в никуда. Мы с Диной бродили по городу. О чем-то разговаривали, даже спорили. Я строил воздушные замки. Она улыбалась и несогласно качала головой.

      Первого октября у нее и у мамани начались занятия. Я уезжал в училище третьего числа. Получилось так, что проводить меня они не смогли. Возможно, и к лучшему, встретятся, когда мы станем мужем и женой.

      Люди в погонах передвигаются по стране бесплатно. Билет в плацкартный вагон я взял в кассе для военнослужащих по воинскому требованию. И вышел на перрон, куда должны подать поезд Уфа – Чкалов. Там и обнаружил Серегу Грудинина и Даньку Бикбаева.

      – Лидуха провожать навяливалась, – сказал Серега. – Еле отбрил ее.

      Данька взглянул на него осуждающе. Понятно, имел в виду Ольгу.

      В этот момент я увидел Дамира. Он проталкивался сквозь перронную толпу и явно выискивал меня. Я поспешил ему навстречу.

      – Тебе военная форма идет, – сказал он.

      – Проводить меня приехал?

      – Ага. И вот, записка. Дина передала. Потом прочитаешь.

      – Спасибо.

      Он достал из кармана блокнот и карандаш.

      – Продиктуй мне свой адрес.

      Я продиктовал. Спросил:

      – Письма писать будешь?

      – Нет, на всякий случай.

      К перрону подполз пассажирский состав.

      – До свидания, Лёня, – попрощался Дамир.

      Записку от Дины я прочитал, когда поезд тронулся. «Люблю. Буду ждать»…

      Выпускники

      В училище нас ждала ошеломляющая новость – мы стали выпускниками, чему возрадовались, как подарку судьбы. Поступали в трехгодичное училище, но кто-то из начальства в высоком штабе решил, что три года слишком жирно для среднего образования, хватит и двух. В общем, как нам виделось, правильно решил. Так что в один год из училища выпускались и бывшие второкурсники, и мы.

      Программу обучения уплотнили, выходные дни нередко становились рабочими, даже урезали в распорядке дня личное время.

      Нововведение отразилось и на увольнениях в город. Их сократили до двух раз в месяц, вместо еженедельных. Мы с Данькой отнеслись к этому с полнейшим равнодушием, а Серега психовал. Его ждала в детском саду Ольга, бегать же к ней ночью в самоволку он теперь не мог. Новая должность не позволяла. Он стал командиром нашего расчета и одновременно заместителем командира взвода. Прежнего взводного старшего лейтенанта Воробьёва перевели в окружную спортивную роту, а вместо него назначили бывшего старшину батареи лейтенанта Кузнецкого.

      Сюрприз, конечно, для нас с Данькой неожиданный, и, понятно, не из приятных. Но и мы уже не салаги, службу усвоили и знали, как постоять за себя.

      Однажды Кузнецкий построил взвод в личное время и стал проверять прикроватные тумбочки. Мы переминались с ноги на ногу и ждали результатов. Он закончил осмотр. Вызвал:

      – Бикбаев!

      – Я.

      – Почему у тебя в тумбочке грязные носки?

      – Виноват.