Атака мертвецов. Тимур Максютов
Читать онлайн книгу.
ещё не привыкли, растерялся: где свои, где туркмены – не ясно. Разглядел белую папаху, разрядил револьвер в упор: текинец завизжал, рухнул под ноги. Отскочил и наступил на мягкое: присел на корточки, потрогал рукой – мокрое, горячее.
Хлопнула, рассыпалась искрами осветительная ракета: запрыгали тени, превращая картину драки в нечто невозможное, дикое, бредовое.
Пригляделся: под ногами лежал ротный, поручик Яновский, с жутко вывернутой шеей, от лица осталась половина.
Распрямился и едва успел отбить ножнами удар: здоровенный туркмен вновь занёс кривой клинок. Время растянулось, как стекающая со свечи восковая капля: вытянул руку, дёрнул за спусковой крючок – осечка! Нащупал эфес, рванул саблю – но она застряла, не поддавалась – мешали ремни портупеи…
Оскаленная рожа текинца вдруг качнулась вбок: на бритую голову обрушилась толстая палка.
– Не зевай, вашбродь!
Артиллерист вновь размахнулся банником, добавил уже по лежащему.
Ярилов отбросил предавший револьвер, выдернул наконец-то саблю. Прохрипел:
– Спасибо, голубчик.
– Рад стараться, – хмыкнул бомбардир и побежал к батарее, вздымая своё грозное оружие.
Ярилов отмахивался сколько мог: всё вокруг заполнили воющие тёмные силуэты, лишь сверкали вражьи клинки. Отступая, упёрся спиной в траверс. Рубанул – попал, закричали. Но отшатнуться не успел: ударили чем-то по голове, навалились сверху, зверски стянули руки за спиной так, что затрещали суставы.
Подняли, потащили: Ярилов, крепко взятый под локти, едва перебирал босыми ногами.
Туркмены заполнили редут: резали раненых, собирали трофеи.
Остатки Третьей Закаспийской, отстреливаясь, отходили ко второй линии осадных укреплений.
Всю ночь – скрючившись на промёрзшей земле, с мешком на голове. Разбитые ноги саднило, связанные руки затекли, страшно мучила жажда; Ярилов впадал в бредовое забытьё, из которого его выдирал то крик верблюда, то пинок охранника. Эти удары не были особо болезненными, но унижали и, главное, были совершенно неожиданными. В полной темноте оставалось, сжавшись, ждать очередного.
Сколько прошло времени – неизвестно. Разбудил крик муэдзина, потом – тихий разноголосый гул молящихся: казалось, будто далёкая морская волна ползёт с шипением на песок и откатывается, обессилев.
Подняли на ноги, содрали мешок. Инженер-подпоручик, щурясь от яркого солнца, не сразу разглядел высокого старика с неряшливой бородой, закрывающей грудь: на нём был такой же драный халат, как на остальных текинцах, но зато украшенный золотыми бляхами кожаный пояс с богатым кинжалом в драгоценных ножнах. Толпящиеся вокруг туркмены кричали, толкали инженера, хохотали, скаля зубы – ослепительно-белые на фоне сожжённых солнцем лиц.
Вытолкнули вперёд черноглазого в лохмотьях, с железным обручем на шее. Раб сказал:
– Я – толмач. Спрашивают, как тебя зовут, кто ты.
Ярилов молчал, мучительно вспоминая, как надлежит вести себя в случае пленения