Эмигрант. Испанская война. Даниил Калинин
Читать онлайн книгу.
по диагонали он менял цвет с малинного на белый. В центре – литера «Д». Наверху подписано: ЯССЫ; внизу – 1917. Эту эмблему я знал. Все русские за рубежом слышали о ветеранах Дроздовского полка. За одним столом со мной сидели живые легенды Белого движения…
Перехватив мой взгляд, «атаман» (так я про себя его окрестил) красноречиво улыбнулся, и, обведя «ватагу» торжествующим взглядом, обратился ко мне:
– Я вижу, что вы, молодой человек, знаете историю. Тем приятнее будет с вами общаться! Капитан Дроздовского стрелкового полка Климов Илья Михайлович!
– Прапорщик Дроздовского стрелкового полка Гусев Александр Иванович (блондин со шрамом).
– Штабс-капитан Дроздовского артиллерийского дивизиона Тюрин Аркадий Юрьевич (медведь).
– Поручик Дроздовского стрелкового полка Владислав Михайлович Ромодановский (аристократ).
Я крепко жму руку каждому офицеру и тихо произношу: «Никита Мещеряков». У меня-то не было ни звания, ни положения, и гордо рапортовать в ответ было как-то неудобно.
Мужчины почувствовали моё смущение, и сдержанно улыбаясь, предложили мне сделать заказ на собственный вкус на всю компании. Я, предположив, что у эмигрантов, как правило, не очень много денег, заказал простую, но вкусную закуску— варёных креветок в оливковом масле с укропом. В качестве напитков я взял тройку кувшинов домашнего виноградного вина – не очень крепкого, но сладкого и по вкусу напоминающего сок или компот. Его организовали по моей просьбе товарищи с кухни. Может быть, сочетание не очень удачное, но ведь просили на мой вкус! И потом, офицеры поглощали заказ с видимым удовольствием.
– Никита, расскажите о себе, о своей семье. О том, как вы стали столь блистательным спортсменом.
С незнакомыми людьми я обычно не откровенничаю. Но здесь были СВОИ, я это чувствовал. И рассказал всё, как на духу, за исключением последнего предложения Рауля. Произносить это вслух было просто стыдно.
История знакомства родителей вызвало сдержанное одобрение; рассказ о трагичном прощании с отцом сопроводил третий тост, традиционно пьющийся за тех, кого нет рядом. Повесть о предательстве матери деловыми партнёрами деда очень зацепила собеседников; в мгновенно напрягшейся руке штабс-капитана Тюрина лопнула кружка. История моего голодного и не очень счастливого детства вызвала общее понимающее молчание. А что тут скажешь? На чужбине русские никому не были нужны. Тяжело было практически всем.
Затянувшуюся паузу прервал блондин (у него была интересная кличка – студент):
– А как, ещё раз, звали вашего отца? И в каком подразделении он служил?
– Мещеряков Александр Вячеславович. В каком подразделении? Не знаю, но вообще воевал в артиллерии. Дослужился он до чина поручика.
– Сдаётся мне, я знаю дальнейшую судьбу вашего отца. Ну, или, по крайней мере, её часть. Я был в составе тех немногочисленных подразделений, что прикрывали эвакуацию. Красные рвались к Севастополю, впереди их