Дорога до Тронхейма показалась детям бесконечной и очень громкой. Потому что окрылённый предстоящей поездкой в Нью-Йорк папа во всё горло распевал арию Канио из оперы Леонкавалло «Паяцы». Видимо, это у него вошло в привычку – перед важным событием в жизни исполнять оперные арии. Сначала мама даже пыталась подпевать ему, но потом попросила хотя бы на время замолчать.

      – А то голова, как колокол, гудит! – пожаловалась она.

      – Тебе не нравится, как я пою? – обиделся папа.

      – Что ты, милый, очень даже нравится! – торопливо ответила мама (хотя выражение её лица говорило об обратном). —

      Но мне хотелось бы тишины. Давайте лучше любоваться видом из окна. Посмотрите, какая кругом красота!

      Кругом действительно было очень красиво: нарядные долины, извилистые дороги, покатые холмы, отлогие берега, о которые бились волны Норвежского моря. Матильда с Мартином, пожалуй, впервые в жизни ощутили, что являются частичкой этой красоты. Что Норвегия – не просто страна, где они живут, а нечто большее, родное и очень любимое. Как пасхальные каникулы, например. Или день рождения. Растянув уголки глаз пальцами, они наблюдали, как переливаются на гребнях волн солнечные лучи. Казалось, кто-то накинул на море огромную рождественскую гирлянду, и она весело подмигивает им разноцветными огоньками.

      Было так хорошо, что не хотелось ничего говорить.

      В Тронхейм Сьюрсены прибыли поздно. Заночевали в маленькой семейной гостинице на окраине города.

      – Завтра утром дедушка заберёт вас к себе, а мы с папой уедем обратно, – объяснила детям мама.

      – А как он нас найдёт?

      – Не волнуйтесь. Он знает, где мы остановились.

      Мартин долго не мог уснуть. Мальчик мысленно торопил время.

      – Скорее бы утро, – приговаривал он про себя. – Скорее бы дедушка!

      Когда он наконец провалился в сон, ранний августовский рассвет уже золотил край безбрежного моря.

      Ровно в шесть часов четырнадцать минут утра во двор гостиницы с грохотом въехал жёлтый грузовичок. Несмотря на почтенный возраст – машине было не меньше полувека, – выглядела она почти новенькой и блестела тщательно отполированными ярко-жёлтыми боками. Грузовичок неуклюже припарковался возле клумбы с помпонными маргаритками. Водитель – высокий рыжеволосый мужчина в комбинезоне, клетчатой рубашке и больших башмаках – не сразу покинул салон. Он просидел в нём довольно долго, нервно ёрзая и возмущённо ворча себе под нос. Периодически он делал попытку подняться, но ничего не выходило – казалось, что он просто приклеился к сиденью. Наконец, тридцать бесконечных минут спустя, дверца машины скрипнула и выпустила водителя наружу. Мужчина выгреб из кармана ворох конфетных фантиков, выкинул их в урну и вошёл в гостиницу.

      Через несколько