Годунов. Кровавый путь к трону. Александр Бубенников
Читать онлайн книгу.
к венчанию на царство Федора Ивановича Блаженного, отложенному ради шестинедельного общенародного моления об усопшем венценосце Иване Васильевиче до 31 мая 1584 года.
С целью благоденствия царства от знаковой вехи венчания Блаженного, по наущению боярской Думы, с лидерством там годуновской партии, двухлетнего царевича Дмитрия, вдовствующую царицу Марию Нагую, ее отца и всех братьев Нагих отослали в город Углич, дав большой семье «царскую обслугу», многих стольников, стряпчих и стрельцов для охраны. Современники с душевной радостью отмечали, что 24 мая, за неделю до своего венчания, государь Федор Иванович с блаженной улыбкой на устах и слезами на глазах прощался со своим братом Дмитрием, «как бы невольно исполняя государев долг, болезненный для доброго и нежного сердца постника и печальника».
Глава 4
В ночь перед венчанием на московский престол Годунов не сомкнул глаз. При том, что душа просила покоя, его мучила бессонница. Именно при жестокой бессоннице, когда еще не забрезжил рассвет, он почуял приближение к Москве страшной бури, как предзнаменование грядущих бедствий и напастей…
«К чему бы это, – молнией промелькнула у него в мозгу шальная мысль. – Кому и чему угроза? Царству? Царю? Какому царю – нынешнему или грядущему?… Природному или избранному перстом Божьим?… Так ведь пока никого не избрали… И изберут ли?… Значит, природному, но блаженному, пока настоящего избранного перстом Божьим нет еще на московском престоле… Буря… Гроза… Нет царя Грозы, Грозного царя, тому гроза была в помощь, а Блаженному она во вред, наверное…»
А на рассвете в Москве уже бушевала гроза, страшный ливень затопил столичные улицы и площади. Кремлевская площадь перед храмом Успенья тоже была затоплена. Но вскоре буря отлетела, гроза миновала, и вот уже солнце воссияло на очищаемся небосклоне.
«Все проходит, все пройдет, – вздохнул Годунов с затаенной улыбкой в уголках глаз, видя несметные толпы горожан перед Успенским собором. – А ведь большинство горожан буря не напугала. Русский народ не из пугливых, но зато из богобоязненных. Глядишь, один только я из-за своей бессонницы почувствовал опасность природного знамения». В царевом дворце Годунов был молчалив и сосредоточен на своих думах.
– Чего, племяш, так мрачен, – спросил с заметным удивлением Бориса его дядя Дмитрий Иванович, – когда вроде есть повод для радости? Или конюшие сами себе на уме во время всеобщего народного ликования?
– Бессонница замучила, – неприветливо буркнул Борис Федорович. Он хотел поначалу ответить, что, мол, во время бессонницы его посетили мысли о судьбе царства русского при обрушенных на него природных стихиях, но не стал этого делать. Незачем пока. Ограничился вопросом: – Сам-то как?
– Да грех жаловаться, – лукаво улыбнулся дядя. – Пожалуешься на здоровье, и свое здоровое место упустишь, больное получишь.
– Не упустишь, – твердо пообещал ему Борис. – Поедешь