Культурология. Дайджест №3 / 2017. Ирина Галинская
Читать онлайн книгу.
эпоху» (1874) вошло многое из того, о чем он не мог или не желал писать в «Материалах». Тем не менее о «личных» отношениях поэта с императором Анненков говорит с большой осторожностью и лаконизмом. Стихотворения «Стансы», «Друзьям» и «Пророк» ни разу не упоминаются, и тема пушкинского профетизма прямо не затрагивается, зато цитируется ставшее после этого знаменитым письмо Пушкина из Одессы (1824), где он признается в том, что «берет уроки чистого афеизма». Противопоставляются профанирующее социальные и религиозные нормы поведения Пушкина в рамках «Зеленой лампы» и сочувствие поэта к этической «пуританской» программе «Союза благоденствия». Разрешения, нейтрализации этой противоречивой двойственности пушкинской личности в рамках своего исследования Анненков не дает.
К этому времени спор о том, профетизм Пушкина выражал его личные отношения с императором или, напротив, скорбь общества по поводу поражения декабристов, сменился вопросом о том, а был ли вообще Пушкин «пророком», т.е. достоин ли он того, чтобы выражать национальный дух? В новую эпоху современники не стеснялись в высказывании самых серьезных сомнений в морали Пушкина.
Здесь лицеист и верноподданный Николая I Модест Корф не был одинок. Еще более резко о Пушкине отозвался человек из совсем другого, не правительственного лагеря, декабрист И.И. Горбачевский. При этом, если Корф обвинял Пушкина в аморальности потому, что поэт не был верен императору и отвечал на его милости черной неблагодарностью, Горбачевский упрекал Пушкина в сервилизме. Оба сходились в том, что Пушкин не может быть выразителем русского национального духа.
В год открытия памятника Пушкину появляется итоговая книга Анненкова «Общественные идеалы Пушкина» (1880). Цель ее была отвести от Пушкина упреки в аморализме и беспринципности и показать, что у поэта имелась собственная система общественных воззрений. Важный акцент книги состоял в том, что эта система не имела ничего общего с правительственной идеологией. Но главный пафос книги Анненкова состоял в утверждении народности общественных идеалов Пушкина. Общественные идеалы Пушкина в изображении Анненкова получали к тому же отчетливый почвеннический и даже антизападнический характер.
О профетизме Пушкина Анненков по-прежнему не упоминал, но оценка Пушкина как «пророка» – выразителя народного духа – стала ему очень близка. Речь Достоевского произвела настолько сильное впечатление на Анненкова, что он, несмотря на плохие личные взаимоотношения, существовавшие между двумя писателями в это время, подбежал и, как писал сам Достоевский жене, стал «жать мою руку и целовать меня в плечо». Анненкова не смутило, что Достоевский повторил в своей речи формулу своего давнего оппонента, Гоголя, – «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа».
Быт и реалии курортов Минеральных Вод в механизме интриги «Княжны Мери» М.Ю. Лермонтова
Аннотация. В