На златом престоле. Олег Яковлев
Читать онлайн книгу.
дочь выше всей этой суеты, и как тихо хихикала, прикрывая рот ладонью, совсем ещё девочка Евдоксия, проказница и шалунья.
Быстро летит время. Два года минуло со времени того пира. Анастасия уже стала матерью, родила князю Болеславу сына. Может, шепнула что мужу на ухо ночью, вот и не пошли польские князья на подмогу Изяславу, как угры.
Ярослав отвлёкся от воспоминаний. Надо было решать, как теперь быть.
– Имею вести, отец мой при смерти лежит в Перемышле. Испрашиваю вашего совета. Как нам поступить? Если пойдут угры и ратники Изяслава воевать Червонную Русь, сёла и городки пустошить? Если к Галичу подступят в силе тяжкой? – спрашивал Ярослав.
Волнение звучало в его молодом голосе. Но растерянности не было, в словах сквозила не по летам свойственная Ярославу рассудительность. Словно уже взвесил княжич все за и против, уже принял решение и только хотел услышать поддержку от своих ближних советников.
– Отец твой, князь Владимирко Володаревич, жив покуда, – напомнил Лях.
Ярослав посмотрел на него с горькой усмешкой.
– Я ведь не об отце вопрошаю. Жить ему, али нет, то Бог определит. О Земле забота моя.
– Мириться надоть с Изяславом, – выдохнул Гарбуз.
– Воистину, – тихо поддержал старого боярина Семьюнко.
– Думаю, если подойдёт Изяслав под Галич, пошлю к нему грамоту. Отдам городки погорынские и Бужск. Иначе всё потеряем. Изгоем быть не хочу, а Русь Червонную сохранить надо, – твёрдо промолвил Ярослав. – В этом заботу главную свою вижу.
– Отец твой городки бы не отдал, – заметил Лях.
– Повторяю тебе, боярин – не об отце моём сейчас толковня[120], – повысив голос, гневно сверкнул на него глазами Ярослав. – Будет жив, Бог даст, будет решать он. А покуда… – он прикусил губу, задумался, но затем резко вскинул голову и заключил. – Сделаем так, как я говорю. Решено.
Он поднялся со стольца, подошёл к окну. За столпом гульбища видны были холмы с зелёными дубравами. Пастух перегонял по лугу отару овец, ближе, у деревянного моста через Днестр, копошились гуси, дым поднимался змейками над трубами посадских хат. Мирная жизнь кипела в Галиче, и мир этот хотел Ярослав сохранить. Пусть цена ему и будет дорого́й.
…Закончив совет, он снова поспешил на заборол.
Уже вечером, когда, усталый, промокший под вешним дождём, ввалился он в свой покой, переоделся в сухие одежды и помолился, как делал ежедень, перед иконой Богородицы, подступила к нему вся пылающая возмущением Ольга.
В одеянии из лёгкого шёлка, обрисовывающем тело, с крупными звездчатыми серьгами в ушах, настойчивая и решительная, она словно бы заполонила собой всё пространство покоя.
– Что, мириться с ворогами измыслил?! Испужался, в порты наложил?! Батюшку свово и мово предать осмеливаешься?! – громко кричала дочь Долгорукого, топая ногами и стискивая в кулаки свои большие сильные руки, унизанные перстнями с жуковинами[121].
«Лях доложил. Жёнке своей шепнул, а та
Толковня – разговор.
Здесь – блестящий камень или стекло как украшение перстня.