Двое суток прошли спокойно. «Эска» утюжила район позиции, осматриваясь выдвинутым перископом, всплывая по ночам для зарядки батареи.

      А на третьи сутки…

      Ночь была довольно светлая, луна, наполовину съеденная тенью, то и дело выплывала из бесконечных облаков. «Эска» шла малым ходом, один ее дизель работал на винт и на зарядку. Около часу сигнальщик Лукошков, обшаривая в бинокль горизонт, разглядел в южной его стороне два движущихся предмета.

      – Слева сорок пять – два силуэта! – выкрикнул он. И неуверенно добавил: – Кажется, катерá.

      Сергеев повел в указанном направлении бинокль.

      – Не вижу никаких силуэтов, – пробормотал он. – Тебе, может, они приснились, Лукошков?.. А-а, вот! Да, катера. Похожи на «мошки».

      «Мошки», то есть «морские охотники», вполне могут оказаться здесь – они шастают вдоль всего побережья.

      – Вооружить прожектор, – командует Сергеев. – Запросить опознавательные.

      Лукошков быстер, исполнителен. Стучит заслонкой, посылая броски света – точки и тире – в сторону катеров.

      А те идут на сближение. Неясен в слабом ночном свете силуэт их надстроек. И вот что: не отвечают! Пора, пора дать ответ, а они молчат…

      Сергеев командует:

      – Боевая тревога! Артрасчеты наверх!

      Раскатываются звонки тревоги по отсекам. Из первого отсека торпедисты, они же комендоры, устремляются в центральный пост, быстро поднимаются по отвесному трапу на мостик, занимают свои места у носового и кормового орудий. А Травников, как исполняющий обязанности командира артиллерийско-минной боевой части, должен управлять артогнем. Но…

      – Мичман, к сорокапятке! – бросает ему Сергеев. – Командиром орудия!

      – Есть! – Травников бежит к кормовой пушке.

      Ему ясен приказ – заменить заболевшего Бормотова, командира сорокапятки. Что ж, эта пушка ему хорошо знакома по училищному кабинету артстрельбы.

      Но где же цель?

      А ветер крепчает. Травников опускает ремешок мичманки. Вот она – цель! Два катера незнакомых очертаний слева… идут, кажется, наперерез курсу лодки, кабельтовых десять до них…

      Тут выплывает из густой облачности луна. Светло как! Будто занавес раздернули…

      А это что?!

      Почти одновременно – голос Лукошкова, выкрик Травникова и кого-то из комендоров:

      – Торпеды!

      И тут же – рык Сергеева:

      – Право на борт!

      Лодка поворачивает. Торпеды, сброшенные с катеров, хорошо нацелены, но лодка уклоняется, уклоняется – в лунном свете видно, как пенистые дорожки двух торпед, образованные пузырьками отработанных газов, быстро проходят вдоль лодочного левого борта. Почти впритирку!

      – Огонь по катерам! – голос командира.

      А помощник орет в мегафон:

      – Кормовое! Прямой наводкой!

      Травников уже приготовил сорокапятку к бою, уже велел заряжающему открыть кранцы первых выстрелов. Лодка на повороте обращена