Ну, так, вот. О непреодолимой силе.

      Однажды ночью я проснулся от какого-то жуткого ощущения. В ушах стоял страшный гул. К горлу подступила тошнота. Я открыл глаза и, первое, что увидел в неверном предрассветном свете – это распахнувшуюся дверь нашей комнаты, в проеме которой вдруг показался наш старенький, черно-белый телевизор, обычно спокойно стоявший в углу соседней комнаты на тонких рахитичных ножках.

      Телевизор, как бы помялся, в проеме двери, переступая с ноги на ногу, как будто стеснялся войти, но затем осмелел, и шустро выбежал на середину комнаты, таща за собой, как хвост, антенный кабель. Я в изумлении вылупился на него, приподнявшись на кровати. Спросонья, такая его наглость меня страшно возмутила, потому что показывал он плохо, а если и показывал, то всегда – какую-то хрень собачью. Его и включали, то редко.

      Кабель сзади телевизора натянулся, не давая ему двигаться дальше, но тот как-то напрягся, набычился аж до дрожи, освободился, гад, от кабеля, и побежал куда-то мимо меня в сторону окна…

      Тут я окончательно проснулся и впервые услышал – это страшное слово – землетрясение!

      Это был голос Елкина из соседней комнаты. Я пружиной выпрыгнул из кровати и только тогда почувствовал, что пол подо мной ходит ходуном, с потолка сыплется штукатурка, а весь дом как бы шевелится. Какой-то тошнотворный гул наполнял все пространство.

      Я схватил свою одежду со стула и выбежал в коридор, к входной двери. Там уже образовался затор. Двое наших ребят пытались вытащить еще одного, тоже нашего сотрудника. Он уже несколько дней находился в запое и, видимо, по этой причине, яростно отбивался от них, и никак не хотел выходить. Мужик он был, хотя уже и в возрасте, но очень крупный и крепкий. Справиться с ним, так и не удалось. Он вырвался и скрылся где-то в глубине, ходящей ходуном квартиры, а мы, подталкивая друг друга, кубарем скатились вниз, по лестнице с нашего третьего этажа и оказались на улице…

      Весь наш дом уже сбился в большую толпу, шумевшую чуть в отдалении, на опушке рощи – на безопасном расстоянии от дома. В тревожной растерянности мы тоже присоединились к ней.

      Оказывается, что это были первые толчки большого Кавказского землетрясения 1972 года. В течение последующих нескольких месяцев толчки повторялись еще несколько раз и были, как нам рассказывали, еще сильнее этого, но нас с Борей тогда уже там не было.

      До восхода солнца мы, как и все, бессмысленно бродили по поселку, приглядываясь к соседним домам, но особых разрушений видно