– Ты прости, что я не откликалась. Я как чувствовала, что вы таки появитесь в моей жизни. Но ты посмотри повнимательнее как я живу. Посмотри и подумай: есть у меня возможность помогать или, может, пусть лучше мне кто поможет? Куда мне вас, за пазуху попихать?

      В дом они с Кариной сразу не пошли. Как странно Карина разговаривает – вроде как во множественном числе, тогда как Наташа перед ней стоит – в единственном. И будто ругается и оправдывается одновременно.

      Наташа волновалась во время этого самого первого разговора с тёткой так, что никак не могла не то что сказать что то в ответ, а хотя бы просто сосредоточиться на ситуации. Щеки горели, горели слезами и глаза. Все ее худое, подкопченое молдавским солнцем тело сотрясала такая дрожь, что, казалось, она не может остаться незамеченной. Но у Карины были такие пустые, стеклянные глаза пока она кричала, что заметить этого она не могла, да и не хотела.

      Сначала то, как Наташа из-за угла дома вывернула, тетки испугались, Карина аж взвизгнула немного, дернувшись, пролила немного горячего чая себе на колени и взвизгнула еще раз, теперь уже от боли. А дальше – немая сцена как в комедии Гоголя «Ревизор», которую она в дубоссарской школе на уроках литературы проходила.

      Обнаружился за столом и третий участник чаепития – в инвалидном кресле, придвинутом близко к столу, сидел мальчик-одуванчик, очень худенький, с шапкой кудрявых волос, венчающей стебелек слабого тела. Наташа не разбиралась в таких вещах, но зрелище было страшное и завораживающее одновременно: все тело, лицо постоянно судорожно сокращались, превращая мальчишку в сломанную марионетку. На груди, под подбородком, было положено старое, застиранное до ветоши, но чистое полотенце – из угла рта туда постоянно стекала слюна. Наташа понимала, что так пялиться на инвалида неприлично, но глаза от мальчишки просто не отрывались, как заколдованные. Было жалко и страшно одновременно.

      К вечеру страсти улеглись, вскрики и нервные разговоры прекратились. В сухом остатке у Карины оказались трое детей, два сына и дочь. Старшая Ирина, ей восемь, и семилетний Даня – здоровые, крепкие дети, вполне благополучные. А пятилетний Тимур получился больным. Отчего и почему – врачи пояснить не могут, сама же Карина считала, что зря она так часто рожала: организм устал и дал сбой. Детский церебральный паралич. Состояние мальчишки улучшить можно, совсем, правда, выздороветь он, наверное, не сможет. Но помощь ему требует больших денег и сил. Второе у Карины есть, с первым вот напряженка. Надо свозить Тимура