Когда мы набрали какую-никакую скорость, Мериме обратился к лесничему:

      – А ты, любезный, никого не подозреваешь в этих жутких совершенных убийствах?

      Тот с серьезным видом покачал головой и ответил:

      – Я нет, но отец Василий говорит, что это Господь покарал грешников. Хотя, честное слово, не могу взять в толк, что такого могли совершить эти женщины, чтобы прогневить Бога.

      – Кто такой отец Василий? – вмешался я. – Приходской священник?

      Лесничий кивнул и пояснил:

      – Он говорил про убийства во время воскресной проповеди.

      – О наказании грешников?

      – Да, ваше благородие.

      – И ты с ним не согласен?

      Бродков почесал грязным ногтем нос, втянул воздух – словно собираясь с мыслями.

      – Понимаете, ваше благородие, я не знал остальных убитых женщин – только польскую графиню. Но мне трудно представить, что Господь обратил свой гнев именно на них, в то время как вокруг полно закоренелых грешников.

      – Например? – тут же спросил Мериме.

      – Я не хочу говорить плохо о людях, да и не имел в виду никого конкретно, – ответил лесничий и насупился.

      Я понял, что до поры до времени мы из него ничего не вытянем.

      Мериме, видимо, тоже так решил, потому что не стал настаивать, а вместо этого снял очки и начал аккуратно протирать стекла носовым платком.

      – А скажи, приятель, – обратился я к нашему спутнику, – отец Василий давно у вас в приходе?

      Меня заинтересовал человек, бичующий порок и сформулировавший собственную версию убийств. Конечно, едва ли священник имел в виду, что Господь лично снизошел до расправы над несчастными женщинами. Вероятно, он подразумевал стечение обстоятельств. И все же я был обязан рассмотреть все версии, даже самые безнадежные на первый взгляд.

      То обстоятельство, что лесничий поехал с нами, вдруг представилось мне не такой уж неприятностью, тем более что вел он себя смирно и совсем не походил на человека, замышляющего против нас злодеяние. Кроме того, словоохотливость Бродкова могла сослужить мне отличную службу. Только вот мне не следовало забывать о том, что лесник вполне мог поехать с нами нарочно, чтобы отвести от себя подозрение. Например, «подбросить» нам отца Василия, любителя читать проповеди о заслуженной каре Господней.

      – Нет, он приехал только в апреле этого года, – ответил на мой вопрос лесничий. – До него был отец Исайя, но мы похоронили его в марте, – Бродков размашисто перекрестился. – Царствие ему небесное. Он бы славным человеком и добрым христианином.

      – Как он умер? – спросил я.

      – Старость, ваше благородие. Почтенному отцу Исайе исполнилось восемьдесят три