Музыка ночи. Джон Коннолли
Читать онлайн книгу.
чтобы ничего не подгорело.
Он направился в холл, втайне надеясь, что увидит не троицу из Ватикана, которые решили нагрянуть к ним с утренним визитом (а может, еще и с отцом Делани в придачу).
Бекона на такую компанию явно не хватит, завтрак рассчитан только на семью.
Он открыл дверь и – вот так сюрприз! – обнаружил толстоватого отца Делани. За ним стояли двое мужчин среднего возраста, в темных костюмах и с белыми клерикальными воротничками. У каждого в руках был кожаный кейс.
– Фрэнсис, – степенно обратился отец Делани к хозяину дома, – надеюсь, мы вас не потревожили. Это отец Эванс и отец Гримальди. Наши гости – священники из Ватикана.
Сверху донесся истошный вопль жены.
Сон среди зимы
Мальчуганом я ходил в школу, которая находилась возле кладбища. Сидел я за последней партой, самой ближней к окну. Получается, все те годы я проводил около кладбищенской ограды. Мне вспоминается, что когда осень близилась к концу и зима накапливала силы, я ощущал, как ветер изо всей силы дует в оконный переплет. В щель тянуло стужей, и она была словно дыхание мертвецов, от которого у меня всегда мурашки бежали по позвоночнику.
И вот как-то раз, в середине блеклого января, когда к четырем часам дня свет начинает меркнуть, я как будто ощутил на щеке синюю литую тень. Обернувшись, я увидел, как за окном на меня таращится какой-то человек. Никто его не заметил, только я. Кожа у него оказалась сероватой, как пепел на давно прогоревших поленьях, а недобрые глаза навыкате были черными, как чернила в школьной чернильнице. Припухлые десны обнажали источенные зубы, придавая его облику нечто хищно голодное. Лицо его смахивало на маску, на которой запечатлелось жадное ненасытное вожделение.
Я не испугался. Странно, но это так. Я знал, что он мертв, а мертвецы над нами не властны, или же властны лишь настолько, насколько мы сами допускаем. Тощие распяленные пальцы касались стекла, но через секунду-другую он бесследно исчез.
Шли годы, но я не забывал о нем. Я вырос, женился по любви. Стал отцом. Схоронил родителей. Состарился, и лицо мужчины за окном отчего-то сделалось мне знакомым и даже близким.
Порой мне казалось, что я вижу его в каждой стеклянной поверхности.
Однажды я заснул, а когда проснулся, то понял, что в одно мгновение преобразился.
Возле кладбища до сих пор стоит школьное здание. Зимой, под прикрытием тускнеющего света, я крадучись подбираюсь к окнам, прикладываюсь пальцами к стеклу и приникаю к нему лицом.
Иногда на меня оттуда оглядывается мальчуган за задней партой.
Ламия[22]
Самым худшим стало то, что он продолжал ей мерещиться. Он виделся ей везде и всюду: когда она выглядывала на улицу, выходила за молоком или газетой, набиралась смелости выбраться из дома на более-менее продолжительное время – почитать в кафе, успеть на киносеанс, просто прогуляться в парке, пока еще светит солнце (с некоторых пор она побаивалась сумерек). Она уже начинала подумывать, что тронулась рассудком. Не может
Ламия – в греческой мифологии – чудовище в образе женщины, пьющее кровь у своих жертв.