Он прыгнул, почему-то ожидая, что она будет проявлять терпение, несмотря на боль в ноге. А Ist в свою очередь свободной ногой пнула ему по другой ноге. Вот он удивился. Он пошел сесть на заднее сиденье и сидел там, задумавшись, всю дорогу.

      Жанин придумала еще лучше. Сначала она ведь тоже ездила на автобусе, но детишки однажды попытались её и Ist исколоть иголками. Конечно, это была шутка, просто поколоть иголками, кто-то в тот день взял с собой иголки. Может быть, в тот день у учеников были уроки труда? Ну, не убивать же они их собирались, в автобусе – этими иголками!.. Только попугать и посмеяться.

      Конечно, ни у Жанин, ни у Ist с собой не было иголок, потому что у нас школа для взрослых, у нас нет уроков труда… В общем, даже если бы они и захотели, они не смогли бы ответить. Жанин только тем ответила, что вышла на остановке и дальше пошла пешком. А Ist встала рядом с водителем и так простояла всю дорогу. И Ролль не вышел. Ролль ездил каждое утро в школу на этом автобусе, но так как он был немец, он проявлял терпение к этим бедным детям. Которым, впрочем, было лет по тринадцать. А мы не могли проявлять терпения – нас этому вовремя не научили, потому дураков мы называли дураками, а наглецов – наглецами.

      И Жанин с того времени ходила пешком, но она выходила на двадцать минут раньше нужного и, когда она проходила мимо школы, ни одного ребенка еще там не было.

      А я пока размышляла, какой путь мне выбрать, я медлила, не выбирала автобус, потому что мне не хотелось на глазах у Ролля сцепляться с этими детьми, если они меня сильно достанут. Пока я размышляла, время от времени мне доставалось. Один раз двое подростков, лет тринадцати, оторвались от своей кучки на остановке и пошли за мной. Они меня быстро нагнали и шли со мной в ногу, и я никак не могла от них оторваться. Мне уже казалось, что меня вырвет от страха, хотя в то же время я знала, они ничего со мной сделать не могут… Один что-то прокричал в мою сторону, ему нужно было мое внимание, но я не реагировала. Тогда другой, он был повыше, схватился за ручку моего рюкзака, и я оказалась словно на крючке – не смогла ступить больше ни шагу.

      – Как ты смотришь, если мы вы… ем твою мамочку? – спросил тот, что держал меня на крючке.

      «Почему уж не меня саму?» – подумала я и, наконец, повернула к ним свое лицо. Меня отпустили. У них были немного растерянные лица, но только на мгновение. Они посмотрели друг на друга и захохотали, и зашагали, смеясь, обратно к остановке. Конечно, мне ведь было не пятнадцать