Проклятый род. Иван Сергеевич Рукавишников
Читать онлайн книгу.
плыть, как раз затрет. До ночи промаешься.
– Чем затрет-то? Смотри: льду нигде нет.
– Сейчас нет. А чуешь, как холодом тянет. Волга-то ныне чуть не на десять верст. Скоро не обернешься.
– Врешь ты.
Однако переглянулись братья. И в глазах тревога. Отошли несколько. Бормочут-шепчутся.
– Вдруг взаправду опоздаем?
– Ну, это он врет. К ночи, может быть, и пойдет. Да и не сплошной же сразу пойдет. Так, сало.
– Аида! Эй, ты! Полтину хочешь?
– Рупь.
– Вези, разбойник. Только ждать нас там. Мы живой рукой. Грабите вы тут.
Перекрестились. Сели. Плывет лодка. Парень на веслах. Старик ветхий на руле. Поговорили еще про то, что, конечно, поспеют, что как не поспеть, что к ночи разве…
Не о чем говорить стало. Принялся Федор насвистывать. Лицо стало глупое-глупое. Вячеслав на воду смотрит. Задумался. Глаза тихие. Будто мысли рождаются. Долго так. Широка весенняя Волга. Ловко парень воду режет, веслам звуку не дает. Нахмурился Вячеслав. Вспомнил. К брату старшему оборотился; сказать хочет. Потом будто раздумал. Потом опять.
– А знаешь, Федя? Ведь, чертову-то старуху эту можно вот как приструнить…
– Какую старуху? Тараканиху, что ли?
– Нет. Я про Домну.
– Про Домну? Что такое? Да говори ты.
– Слово я ей, проклятой, дал. Подкупила. Больше года уж. Ну, да больно надоела. Пусть повертится. Не знаешь ты, почему Корнут скрипит, того и гляди помрет? На Пасху это было. В прошлом году. Она его, дура, с лестницы скатила.
Федор рот разинул. Близко братья придвинулись.
– На ступеньке, на верхней, сидела, всякий вздор свой Корнуту набалтывала. А он у нее на коленях. Как уж это случилось у них – не знаю, только вдруг – трах! Корнут с колен с нянькиных покатился. Вот эдак, вот эдак, кубарем. Все двадцать ступенек пересчитал.
– Ну?
– Лежит. Сначала молчит. Думали мы – убился. Потом как заорет, как заорет! Домна ко мне. И так, и сяк. Ну, подкупила. Я один только и видел. Корнута разными словами запугала. А у него спервоначала только синяк на лбу был. Мамаша прибежала. А та ей: об кроватку, говорит, стукнулся; не усмотреть.
Выслушал Федор. Глаза горят. Помолчал. Свистнул протяжно.
– Попрыгаешь ты у меня, подлая… Ведь мать всех нас за него одного отдаст. Так я говорю, Вяча?
– Оно, конечно. Младший. Богом данный. Только и Семен с Макаром в чести.
– Ну то, пожалуй, и не любовь. Старшие они. Ну, и надеется на солидность ихнюю.
– А Доримидоша? Он ведь старше Макара.
– Что Доримедонт! Ни нашим ни вашим. Из него веревки вить. По уму Ваське ровня. Даром, что чуть не двадцать пять лет парню. Да какое! Васька умнее. Нет, Вяча. Вот что. Папаше бы еще только годик протянуть с небольшим. Мне бы совершеннолетие тогда. Показал бы я Семену да Макару. Ну а теперь к делу не подпустят. А ничего у них, Вяча, не выйдет. Один нос задрал, петухом бегает, покрикивает. Другого Агафангел запугал. Как подмоченный Семен бродит. А я на дела дока. Нюх у меня. Мне бы только простор дать. Услышишь, как я сейчас под Тараканиху мины подпускать буду.
– Ну и она под нас не хуже.
– А