Вечный Град (сборник). Татьяна Александрова
Читать онлайн книгу.христианин он! Что вы его слушаете? – вдруг раздался откуда-то скрипучий голос Кресцента. Он был в обычном своем «философском» виде, грязный, с сумой и палкой в руке.
Весь одеон возмущенно загудел.
– Квириты, кажется, это серьезное место, где собираются серьезные люди и ведут серьезные беседы, – запротестовал грамматик Цезеллий Виндекс. – Для тех, кто хочет забав, есть пантомима. С каких это пор последователи иудея Христа допускаются в собрание порядочных людей?
Веттия несколько удивило, что возмущение относилось не к Кресценту, появление которого грозило срывом всему выступлению, а к Юстину, который, кем бы он ни был, вел себя прилично.
– Давайте дадим этому человеку сказать то, что он хочет, – прозвучал негромкий голос августа Марка Антонина, и все притихли. – Наш закон равен для всех, и все имеют равное право на речь. К тому же ничего не стоила бы наша мудрость, если бы мы не сумели опровергнуть учение неученых. А если он учен и разумен, почему бы и не выслушать его? Говори же, Юстин, сын Приска!
– Благодарю тебя, автократор! – спокойно ответил Юстин. И обратился к Максиму: – Очень хорошо сказал ты, что Бог – Творец всего сущего, что Он древнее солнца и неба, могущественнее времени и вечности, сильнее преходящей природы, что Он неименуем для законодателя, неизречен для уст и незрим для глаз…
Веттий был поражен, как точно он запомнил слова оратора.
– И я бы, может быть, даже согласился с тобой, что, стремясь познать божество, мы по своему несовершенству воплощаем его в том обличии, какое признаем самым прекрасным. Но ведь до этого ты говорил не об этом Боге! Ты говорил о Зевсе, нечестивом сыне нечестивого отца; об Артемиде, в бешенстве напустившей собак на несчастного Актеона и стрелами убившей ни в чем не повинных дочерей Ниобы; о Пане, умеющем наводить леденящий ужас и даже искуснейшими эллинами изображаемом в прекраснейшем – ничего не скажешь – облике: козлоногом и рогатом, и о прочем множестве, которому нет числа. Разве Того, единого, непостижимого, не оскорбляет почитание этого шумного, склочного и развратного сонмища? Почему образ его дробится и искажается, словно в кривом зеркале? Почему ты начал с одного, а пришел совсем к другому?
– Ты, похоже, ничего не понял из того, что я сказал, – снисходительно возразил Максим. – Или для тебя новость, что разные народы почитают разных богов? И что это совершенно не мешает нам предполагать существование единого высшего бога, который стоит над ними всеми. Кроме того, ты, конечно же, знаешь, что и олимпийских богов философы понимают аллегорически, или же у них высший бог как-то уживается с прочими богами. Так и у Платона. Это диалектика, которая тебе непонятна.
– Философы сами не верят в этих аллегорических и диалектических богов. Согласись, что большинству из них, да и тебе самому, совершенно безразлично, один Бог или их много – вот и вся тебе диалектика. Вы доказываете, что Бог, хотя и промышляет о мире, но только вообще, о родах и видах существ, а обо мне и о тебе и