***

      Это был тёплый апрельский день. Мелкие облака повисли в умытом утренним холодом небе, словно трогательные белые ромашки, вышитые на синем ситцевом полотне; солнце ласково гладило щеки бархатными ладошками.

      Выслушав очередную сказку, девчонки разбежались пошушукаться, мальчишки бросились с мячом на спортивную площадку, а Анечка, сидя на скамейке, стала лениво дописывать в тетрадке, лежавшей на коленях, никому не нужный план работы и всей душой наслаждаться весенним теплом.

      На стоянку заехала красная длиннорылая машина, водитель вышел и, обойдя вокруг, открыл пассажирскую дверь. Оттуда появилась женщина.

      Именно появилась: сначала одна маленькая ножка в чёрной туфельке на высокой платформе, затем – медленно – другая, затем она сама, поддерживаемая под локоть водителем.

      Больше всего Анечке запомнилось, как эта пара шла через асфальтированный двор: приземистый светловолосый водитель чуть сзади, словно охранник, женщина впереди. Была она стройная, статная, хоть и не высокая.

      Ее возраст – за сорок – придавал ей тот утончённый шарм женственности, которого так не хватает молодости, несмотря на всевозможные салонные ухищрения. Черные стриженые высоко взбитые волосы короной обрамляли узкое белокожее лицо без единой морщины.

      Слегка вздёрнутый подбородок и чуть опущенные тяжёлые веки выдавали гордость собой и большие амбиции. Яркая помада, чёрный кожаный плащ, одежда в тон плащу – все это притягивало взгляд, заставляло провожать ее глазами.

      «Царица, – вдруг подумалось Анечке. – Бывают же такие».

      Ей неожиданно стало жаль себя – своей скромной одежды, бесперспективной жизни, полненькой фигуры и маленького роста. Ей стало грустно оттого, что никогда ей не дадут класс, как учителю, который всегда находился по положению несравненно выше воспитателя, и ей всю жизнь придётся развлекать «золотую молодёжь» на продлёнке сказками.

      Апрельский день померк, крики детей стали резкими и неприятными. Анечка мысленно встряхнулась, будто собачонка, попавшая под внезапный ливень, и постаралась сбросить наваждение: «Работай, солнышко. У тебя старенькие дедушка-бабушка на руках».

      Вскоре она забыла о странной женщине с ее неземным величием.

      А через неделю молодую воспитательницу вызвала к себе завуч-психолог, с которой у Анюты сложились достаточно