Человек в трех измерениях. В. Д. Губин
Читать онлайн книгу.
в своей нужде призывает “святую природу” и внезапно чувствует, что она далека от него, как какой-нибудь бог Эпикур. Его мольбы не достигают ее – так глубоко погрузился он в хаос неестественного. С негодованием отбрасывает он все пестрые украшения, которые еще недавно казались ему самым человечным его достоянием, свои искусства и науки, преимущества своей утонченной жизни, – он бьет кулаком о стены, в тени которых он так выродился, и громко требует света, солнца, леса и скал. И тогда он восклицает: «Одна лишь природа хороша, и только естественный человек человечен!..»[40]
Но это искусственное, извращенное понимание возвращения к природе, к естественности. Та естественность, о которой говорил Руссо, – продукт пресытившегося ума городского жителя. Человек Руссо легко превращается в демагога-заговорщика. «Возвращение к природе», по Ницше, это не движение назад, а восхождение вверх, в горнюю, свободную, даже страшную природу и естественность, в такую, которая играет великими задачами. «Но Руссо – куда собственно хотел он назад? Руссо, этот первый современный человек, идеалист и canaille в одном лице, которому нужно было моральное “достоинство”, чтобы выносить собственный вид, больной от разнузданного тщеславия и разнузданного самопрезрения. Также и этот выродок, растянувшийся у порога нового времени, хотел “возвращения к природе” – куда, спрашиваю еще раз, хотел Руссо назад?»[41]
Эта двойственность Руссо как идеалиста и «канальи» проявилась и в его учении о равенстве, о том, что в естественном состоянии все равны. Но прийти к нему можно только через революцию, которая подготавливалась в том числе и проповедями Руссо. Революция обернулась фарсом, учение о равенстве сопровождалось страшными и кровавыми событиями. Правда, это придало идее естественного равенства нечто вроде блеска и ореола, отчего революция и соблазнила, как зрелище, даже благороднейшие умы. Но люди не равны, полагал Ницше, именно по природе своей, нельзя делать неравное равным, такое учение о равенстве – самый «ядовитый яд», полагающий конец справедливости. Равными между собой и по отношению к природе могут быть только животные[42].
Люди, писал Ф. Ницше, сочувствуют животным, потому что последние страдают от жизни, и все же не имеют силы обратить жало страдания против себя самих и истолковать метафизически свое бытие; вид бессмысленного страдания возмущает нас до глубины души. Поэтому не однажды возникало предположение, что в телах животных помещаются души отягощенных виною людей и что это на первый взгляд возмутительно бессмысленное страдание полно высшего смысла и значения перед лицом вечной справедливости, что это именно есть наказание и покаяние. Ужасное наказание – жить в образе животного, томясь от голода и вожделений и не имея ни малейшего понимания этой жизни, и нельзя придумать судьбы более тяжелой, чем судьба хищного зверя, который гоним в пустыне мучительной нуждой, редко утоляет эти муки, да и то лишь так, что само