Тайные знаки древней Руси. Валерий Чудинов
Читать онлайн книгу.
это и составляет интригу данной работы. Я понимаю, что имеются новички; так что эта проблема вроде бы не заслуживает пристального внимания. Однако имеются целые направления, которые преследуют иные цели; возникает вопрос, насколько к ним применим вопрос компетентности или некомпетентности, знания или незнания, профессионального умения или неумения?
Другой вопрос: являются ли слова «дилетант», «любитель», «энтузиаст» обидными для человека, положившего много трудов и времени на исследование вопроса и продвинувшегося в нем? Может быть, тут лучше применять другие слова.
Наконец, приходится встречать обвинения в дилетантизме даже академиков. Как это понимать? Казалось бы, принятие их научным сообществом надежно ограждает их от таких обвинений. Тем не менее, поскольку они все-таки существуют, следует понять их природу.
Таким образом, меня очень интересуют именно проблемы методологии науки: кого считать дилетантом, а кого профессионалом? Кто невежда, а кто знаток?
Эпиграфика и этимология на уровне популизма
Понятие языка является весьма абстрактным, поскольку включает в себя весь его лексический фонд, всю его грамматику, в том числе и словообразование, и всю фонетику, включая диалектные и устаревшие формы. Это – некоторый конструкт, носителем которого является определенный этнос. Без этой абстракции невозможно существование языкознания. Сопоставить данный базовый конструкт можно разве что с понятием числа в арифметике или понятием геометрической формы в геометрии. Однако, подобно понятию цифры в арифметике или тела в геометрии, в языкознании существует понятие речи, некоторого реального языкового фрагмента, представленного устным или письменным высказыванием. Любой речевой акт одного лица способен вызвать у другого лица, говорящего на том же языке, понимание, то есть совокупность нового знания, чувства или новой поведенческой установки.
Чужая речь. Речь на чужом языке, если этот язык неизвестен, неспособна вызвать понимание, не передает нового знания, нового чувства или новой поведенческой установки у воспринимающего ее лица. Нельзя сказать, что она непонятна вовсе; прежде всего, может быть до некоторой степени понят ее чувственно-волевой компонент: энергична она или вяла, спокойна или взволнованна, обладает преимущественно большим числом гласных или согласных звуков. Иными словами, она понимается на акустическом уровне, но не на уровне семантики.
То же самое можно сказать и о письменной речи на незнакомом языке. Видны отдельные графические знаки, простые или сложные, иногда прямолинейные, иногда очень закругленные, крупные или мелкие, разделенные пробелами или слитые в лигатуры. Это – тоже небольшое понимание речи, но на оптическом уровне, не на уровне семантики. И акустика, и оптика – это разделы физики, частично входящие в языкознание.
Однако, если мы изучали чужой язык, мы способны сделать следующий шаг, а именно – разделить