Слово живое и мертвое. Нора Галь
Читать онлайн книгу.
да еще в разговоре с графом такое просторечие неуместно. А надо бы взять прелестное и, видно, забытое слово – хромоножка.
Один переводчик заставил набожную негритянку говорить сыну-музыканту: «Когда ты играешь на скрипке, я прямо вся млею»! Отличное слово поставлено не к месту, бестактно и безвкусно, потому что переводчик забыл или не ощутил оттенка: млеть тут могла бы влюбленная девица, у матери сердце замирает. И та же старая негритянка говорила: «Ты своей игрой славил дьявола», потому что забылось естественное в этом случае тешил.
Конечно, есть счастливые исключения, но общий, обиходный наш словарь становится год от году бедней, ограниченней. Всюду одни и те же наскучившие штампы, каждому незатасканному слову радуешься, как доброму другу.
Говорят и пишут, к примеру: эх, я ошибся, просчитался, иногда – дал маху, даже – сел в лужу… Но часто ли встретишь старое, выразительное – я оплошал? У многих литераторов проще, легче рука выводит – непрекращающийся, в лучшем случае непрестанный шум или плач, но многие ли напишут неумолчный?
О подростке пишут: ловкий, находчивый, толковый, реже – смышленый. А как удачно в недавнем переводе: расторопный паренек! Отличная находка для competent!
Как славно, выразительно жалуется у одного переводчика старушка: ведь мог бы человек поставить обычное, стертое «Мы теперь старые, слабые», ан нет, нашел «Мы старые и немощные».
Или вот о мальчике, которому страшновато и неуютно одному в темноте. Проще простого было сказать (так и сделали бы девять из десяти переводчиков) ему стало холодно. А насколько лучше и как теперь нечасто встретишь: ему стало зябко.
Холодно и на душе, и в природе, человек смотрит на серое, зимнее, неприветливое небо – и обычно пишут: небо низкое, холодное, может быть, угрюмое. Но часто ли встретится слово стылое?
О холоде не в переносном, а в буквальном смысле тоже напишут скорее, что человеку очень холодно, он промерз, дрожал от холода, реже – застыл, окоченел, и совсем уже редко встретишь продрог. И принимаешь как подарок, если начинающий переводчик пишет, что поздние цветы на осенней клумбе дрогли.
Ведь как хорошо, не шаблонно… но тоже забывается и отмирает.
Тот же начинающий [Игорь Воскресенский] должен был показать, как фантазирует мальчуган – разносчик молока: вечером, в дождь он бредет по деревне с тяжелыми бидонами и развлекается, воображая себя рыцарем, а бегущую рядом собачонку – верным оруженосцем. Он кидается in the battle. Спросили еще с десяток молодых переводчиков, как бы они это передали, и все отвечали: кинулся в бой, в битву, кто-то прибавил в гущу драки, в сражение. А тот, кто переводил, нашел отличное, редкое, очень подходящее к рыцарским фантазиям юного героя и почти уже забытое слово: герой кинулся в сечу!
Сколько таких жемчужинок тускнеет без прикосновения теплой человеческой руки в сокровищнице русского языка.
Быть может, естественный путь развития и приведет когда-нибудь к тому, что все земное человечество заговорит на едином языке. Тогда, в далеком будущем, быть может, он – единый – и вберет