Где же он? Джорджиана вышагивала по берегу ручья, перекинув через руку длинный шлейф своей лососево-розовой амазонки и разочарованно рассекая заросли сухого тростника кнутиком для верховой езды. Четыре дня минуло с тех пор, как она тайком подсунула записку в стопку писем, ожидающую отправки из отделения в Бартлшэме. С тех пор каждое утро на рассвете она приходит сюда, к их ручью.

      Он должен был уже прочесть ее послание!

      Вот ей и ответ: он не придет.

      Какая же она идиотка! Когда наконец согласится с тем, что мачеха была права? Мужчины вроде лорда Эшендена не заводят друзей среди людей ее класса. Не говоря уж о женщинах ее класса. Будучи мальчиком, он всего лишь терпел ее за неимением иных товарищей для игр.

      Джорджиана опустилась на бревно, их бревно, на котором они просиживали множество часов, удя форель и разговаривая. Точнее, он удил рыбу, мрачно подумала она, а сама она трещала без умолку, точно сорока. Он слушал ее – или делал вид, что слушает, – не сводя глаз с удочки. Подперев кулаком подбородок, Джорджиана уставилась невидящим взглядом на гальку на дне ручья, делавшую это место особенно хорошим для форели. Утомляла ли Эдмунда ее глупая болтовня? Он никогда не делился своими мыслями. За исключением их последнего дня вместе. Он пообещал, что, когда они вырастут и он станет графом, по-прежнему останется ее другом.

      Она вздохнула. Незачем ждать, когда часы на конюшне начнут отбивать время, как она делала в прошлые утра. Или вслушиваться в последние затихающие отзвуки, отчаянно цепляясь за обрывки надежды, что Эдмунду можно доверять, хотя все свидетельствует об обратном. Он не придет. Ей следует признать поражение.

      Да и с какой стати ему с ней дружить, когда даже собственная семья в ней разочаровалась? Раз уж самые близкие люди не считают, что она достаточно хороша, и потому постоянно заставляют меняться, то он и подавно.

      Что ж, так тому и быть. Пора ей перестать цепляться за нелепые мечтания о том, что в мире есть хоть один человек, который сдержит данное ей слово. Единственное, что она хорошо усвоила, – это то, что не может ни на кого рассчитывать.

      Джорджиана поднималась на ноги, когда услышала собачий лай. Мысленно убеждая себя, что это вовсе не означает приближение Эдмунда, она все же обернулась и увидела его, шагающего по тропинке – если это в самом деле был он – так быстро, что она едва не лишилась равновесия.

      Пытаясь предотвратить падение в ручей, она замахала руками и угодила левой ногой прямиком в грязь у кромки воды. Бормоча себе под нос неподобающие леди ругательства, она попыталась высвободиться из чавкающей жижи, не лишившись при этом ботинка. Как это на нее похоже! Приложила огромные усилия на приведение в порядок своего внешнего вида, и теперь тот, кто к ней приближается,