Мы заперли дверь, погасили свет и плюхнулись на свои матрасы.

      – Как приятно, – сказал Алешка, – лечь в постель с чистыми ногами.

      Было еще довольно светло. В окно гляделась луна, уложила на пол светлые тени. Где-то под потолком робко зудел ранний комарик. В Алешкиной тумбочке что-то скреблось и шуршало.

      – Мышка? – спросил я.

      – Майские жуки в коробочке.

      – Тебе это надо?

      – Пригодятся, – Алешка поворочался, устраиваясь поудобнее. Сказал мечтательно: – Эх, Дим, какое у нас впереди лето!

      – Ага, – я уже задремывал. – Рыбалка, грибалка, купалка…

      Вдруг Алешка подскочил так, будто его укусил майский жук:

      – Два наряда вне очереди! Купалка на рыбалке! Мы с тобой, во-первых, найдем этого жулика, который отопление у школы украл, а во-вторых, найдем танк и вытащим его из болота. Это понятно?

      – А зачем? – я уже с трудом одолевал хороший дачный сон.

      – Мама на нем будет в магазин ездить. А то ей уже надоело сумки таскать. Как палке в колесе.

      – Белке, – с трудом поправил я.

      – Ни разу не видел белку в колесе. А палок сколько хочешь.

      Пришлось объяснить, спотыкаясь на каждом слове. Белка в клетке… Ей надо бегать, чтобы выжить… Приделали колесо… Она в нем скачет…

      – Вот кто это придумал, – сказал Алешка, – его бы самого в колесо посадить. А белке нужно по деревьям бегать. Нужно ей это колесо, как маме танк!

      – Ты же сам сказал.

      – А ты и поверил. Доверчивый ты наш. – Алешка сел, обхватил руками коленки. На его лицо падал лунный свет, и оно почему-то показалось мне гораздо взрослее, чем на самом деле. – Дим, у тебя совесть есть?

      – Даже две, – буркнул я, засыпая. – Одна для дома, другая для школы.

      – Хорошо устроился.

      Что-то мне в его голосе не очень понравилось. Даже сон куда-то отступил. А я так люблю засыпать в первую ночь на даче! Сквозь мягкий сон наваливаются всякие хорошие мечты предстоящего лета – солнечного, веселого, интересного. Тут тебе и рыбалка, и грибалка, и купалка… И танк, и школьная печка, и бедолага Юра…

      – …ты, Дим, сам подумай! Может, в этом танке наш дед воевал…

      – Прадед, – поправил я машинально.

      – Какая разница, в общем, наш потомок…

      – Предок, – опять поправил я. Надеюсь, моим потомкам воевать не придется.

      Но Алешка, похоже, меня не слышал:

      – Или чей-нибудь другой дед или потомок. Он защищал нашу страну от фашистов! А если бы не защитил, ничего бы у нас не было. Никаких наших родителей. И нас с тобой тоже не было бы. – Тут он замолчал – самому, наверное, стало страшно. – И неужели мы с тобой, предки этих молодых солдат, оставим их боевое оружие в гнилом болоте?

      Алешка, хоть и путал предков и потомков, задел меня здорово – какая-то третья совесть внутри меня зашевелилась.

      – Мы с тобой вытащим этот танк и поставим его возле школы имени героя Чижика. Танькин птичник покрасит его зеленой краской и нарисует на башне красные звездочки! И мы с тобой будем гордиться.