Непонятый Онегин. Юрий Никишов
Читать онлайн книгу.
полнотой определены этапы человеческой жизни: «С утра садимся мы в телегу…» – «Но в полдень нет уж той отваги… – «под вечер…» Два рубежа из трех конкретны и универсальны: «утро», возраст совершеннолетия, – восемнадцать лет, «полдень» – тридцать лет; «вечер» типового значения не имеет, наступает индивидуально – для кого раньше, для кого позже (ныне в регионах высчитывается средний срок продолжительности жизни его жителей).
Поэт по крайней мере уважительно относится ко всем этапам жизни, поскольку ни один не обделен своими духовными ценностями: «Зевес, балуя смертных чад, / Всем возрастам дает игрушки…» («Стансы Толстому»). Их и надобно ценить; следование возрастной норме – поведение достойное:
Всё чередой идет определенной,
Всему пора, всему свой миг;
Смешон и ветреный старик,
Смешон и юноша степенный…
К Каверину.
Выделена юность как пора, наделенная радостями жизни наиболее щедро.
Но поэта интересуют и всяческие отклонения от нормы. В Лицее, когда многие впечатления доступны ему еще только умозрительно, приходит на выручку литературный опыт. В стихи лицеиста приходит миф об Анакреоне, когда великий сладострастник и в старости не желает расставаться с привычками юности: «Он у времени скупого / Крадет несколько минут» («Гроб Анакреона»). Многого нельзя – но хоть что-нибудь!
Эта ситуация психологически более понятна, когда человек держится за прежние привычки, от которых возраст повелевает отвыкать. Но Пушкину ведом и поступательный ход, когда человек упреждающим образом отказывается от насущных радостей, предпочитая ценности еще предстоящего этапа. Таков адресат «Стансов Толстому»: «Философ ранний, ты бежишь / Пиров и наслаждений жизни…» Вот наставление ему:
До капли наслажденье пей,
Живи беспечен, равнодушен!
Мгновенью жизни будь послушен,
Будь молод в юности твоей!
Но бывают ситуации еще сложнее, когда декларируется одно, а сердце слушается не деклараций, а своего произвола. Такое приключилось с Пушкиным перед выпуском из Лицея, с осени 1816 по весну 1817 года. В основе – обыкновенное взросление, Пушкин на пороге восемнадцатилетия, подросток становится юношей. Но этот природой установленный переход, который чаще проходит в спокойных эволюционных формах, в импульсивном Пушкине принял взрывоопасный характер. Можно ли сказать открытым текстом: мне очень хочется иметь подругу, но при казарменном образе жизни ее просто нет? Да над тобой только посмеются. Но юноша уже умеет мыслить поэтически, ему помогает воображение. Да есть у меня подруга! Только мы в разлуке. Неважно, по какой причине; мало ли их бывает в жизни? А разлука – чувство тягостное…
Нужно подчеркнуть: внешне жизнь Пушкина не переменилась; даже чуткий Пущин, его сосед по нумеру, никаких перемен в поведении друга не замечает. Но заканчивается по общему лицейскому ритуалу