На ночлег остановились в маленьком караван-сарае в стороне от дороги. Можно было найти и что-нибудь получше, но Гленарду хотелось тишины и покоя. Здесь же было и то, и другое. Даже обычной заунывной музыки здесь не было. Возможно, просто потому, что сарайщику было жалко пары лепешек для музыканта. А может, он тоже ценил тишину. Как бы то ни было, Гленард, развалившись на подушках в тишине прохладной ночной тени с пиалой вина в руках, чувствовал себя исключительно хорошо.

      – Интересно, – шепотом заметил он вдруг, оглядев маленький зал под навесом.

      – Что, ваша милость?

      – Вон там, в углу, сидит пара. Только не оборачивайся, посмотри осторожно, медленно, краем глаза. Мужчина и юноша в тюрбане. Я готов поклясться, что юноша этот – переодетая девушка.

      – Исключено, ваша милость. Женщина не может на мужской части караван-сарая находиться. Для женщин вон там, своя половина есть. Для девушки сидеть на мужской половине – это всё равно, что в Империи голой по городу средь бела дня пройтись. Собственно, и мужчине без специального разрешения зайти на женскую половину ничем не лучше.

      – Ну, так я и говорю – переодетая. Может быть, здесь какая-то тайна?

      – Не может этого быть, ваша милость.

      – Ну, может, и ошибаюсь я. Просто глаз зацепился за движения, жесты. Впрочем, всё равно не проверишь. Не пойдешь же спрашивать, и в штаны не полезешь проверять. Да, и зачем, собственно? Если здесь и есть какая-то тайна, то точно не наша. У нас своих дел хватает.

      – Золотые слова, ваша милость, – согласился Витан. – Ваша милость позволит мне отлучиться по нужде?

      – Конечно, Витан.

      Слуга встал и, поклонившись Гленарду, вышел. Гленард отломил кусок от намазанной медом лепешки, запил его вином и задумался, невольно наблюдая за привлекшей его внимание парой.

      На улице раздался стук копыт и ржание коней. Гленард поначалу не обратил на это внимания – мало ли путников по тракту ездит – но затем увидел, что пара, за которой он наблюдал, едва заметно напряглась.

      Раздались тяжелые шаги, и на помост под навес поднялись четверо вооруженных саблями людей в длинных халатах, из-под которых выглядывали кольчуги. Первый из них, огромный черноволосый бородач, внимательно огляделся вокруг. По Гленарду его взгляд скользнул совершенно безразлично, а вот на юноше, который старался оставаться в тени, он задержался.

      Двое мужчин остались у входа, а главарь вместе с одним спутником, направился в угол, туда где сидела пара, привлекшая