Чертольские ворота. Михаил Крупин
Читать онлайн книгу.
рисковый скос глаза охотника, отстегивавшего булатные бирюльки, в свою сторону, Ксения вовсе отворотилась от поля, лишь крайним лучиком зрачка более чувствуя, чем видя, колебания крупных фигур на снегу.
Уже рядом кипели литавры и сурны. Видно, совсем одурев от низовой ловитвы или в насмешку ей, застучал прямо над ухом по ольхе дятел. К дереву с одной стороны были прислонены заостренные с двух концов слеги – невнятного значения, а с другого края ольхи на складном немецком стульчике посиживал князь Василий Иванович, рассеянно посвечивал из длительных морщин.
Пастью к корявому защитному ряду отворялась, чешуйчато-сканная от копыт, лежея санных следов…
Какое-то неслышное смещение на белом поле заставило Ксюшу вздрогнуть и взглянуть туда.
Медведь уже летел – маша и трепеща, точно крыльями, жирами, подбитыми мехом.
Охотник стоял как подобает – чуть направо отклонив рогач, но сам в этот миг не смотрел на противника, как раз оглянулся – смотрит ли царевна? – и таки повстречал ее глаза.
Медведь набегал.
Где-то, трудно, как одушевленный и душимый взвизгнув, перевернулся воз, – опаздывая, скатывались в снег доезжачие…
У Ксении как от теплого ветра расширились зрачки, ей казалось, что охотник целит ей в глаза невыносимо долго, пусть это даже один миг. (Доспех-то, конечно, доспехом, но и медведь медведем!)
А охотник смотрел и смотрел, завернул выю: вера, страшная робость и точная дерзость, лукавство надежды и сила отчаянности совместились как-то под пятнистым кругом оторочки одним устремлением – кажется, посеребрившим на своем пути енотовые волоски.
Ксения крикнула бы в ответ что-то или не удерживала бы в ресницах удивительный, понадобившийся ему как на грех сейчас ответ, если бы не помнила почему-то еще, что князь Шуйский совсем невдали клеевито пристыл к древу.
Зверь – как ныряльщик на семеновском лубке – замедлился, завис на двух лапах в полете: будто угроза разозлившегося человека вдруг отпустила свой загребший зверя поводок… или даже поводок перехватили сзади чьи-то руки.
В этом мгновенном замирании с остановившимся медведем, случайный ангел-зимородок приподнял было царевну под ложечкой, над сердцем, и чиркнул перед ее глазами сорвавшимся кратким крылом.
Шуйский, Отрепьев и медведь смотрели на нее, и Ксения, не выдержав прямой потравы чувства, тихо – так тихо, что не было чужого шевеления в ответ, с обтянутой тафтою лавочки встала на снег и пошла глубокими коврами – по востекающему ясно солнцу – на этот дальний восток.
– Удар, Димитр! – завопил страшно Бучинский, все время видевший лишь пятачок поединка.
На пути царевны скучились, подламывая ноги, запряженные в каптаны сизые лошадки в яблоках – темнеющих сквозь иней. Они, верно, устали от пальбы и музыки и чувствовали зверя, хоть были оставлены в загибе ста сажен от охотной пятины.
Дремлющие в теплых вязеницах руки возчика легко отдали ей набрякшие вожжи. Ксюша лишь тряхнула их, подобрала