Разлейся золотою негой,

      о, поцелуй живой зари —

      разлейся светом ты и снегом,

      которым льются ноябри.

      «Как первый снег, еще не отличимый…»

      Как первый снег, еще не отличимый

      от капелек, уже не отличимых

      от первых нас целующих снежинок,

      нисходит нежность, белая в ночи —

      в таком простом, в таком нежданном платье,

      в таком волшебном платье тишины,

      и улыбается: нечаянно – так снег,

      так первый снег нежданно осязаем,

      как поцелуй, растаявший в руках,

      не на устах еще запечатленный,

      пока еще – обещанный устам.

      Вот первый снег, навеки различимый

      кристальностью снежинок дождевых,

      вот капельки снежинок на устах!

      «Любимая – рядом. Во сне…»

      Любимая – рядом. Во сне

      могу я быть нежным и слабым.

      Мне нравится, что в тишине —

      что в нашей с тобой тишине —

      могу я быть истинно храбрым,

      быть истинно – слабостью – храбрым,

      когда ты так жмешься ко мне.