Как оказалось, на совещание были приглашены не только силовики, но также некоторые члены правительства во главе с его председателем – Большовым Львом Давидовичем, капитаном первого ранга в отставке. В прошлом Лев Давидович командовал подводным атомным крейсером, списанным за ненадобностью как и многие подобные монстры. Председатель правительства был патриот своей родины и делал все возможное, лишь бы отечеству было в пользу.

      Вот и сейчас, невзирая на субординацию, он согласился отложить запланированное ранее мероприятие и прибыл на совещание в прокуратуру, тем более что просьба исходила от главного прокурора. Однако совещание открыл, как ни странно, вовсе не прокурор и даже не его заместитель или помощник. Его открыл заместитель председателя Ревкомиссии Виноградов. Сказав пару дежурных фраз, он тут же заговорил о безопасности государства и общества в свете новых требований, изложенных как в законе «О защите толерантности», так и в законе «Об искусственном интеллекте», из чего следовало, что более актуальной темы в настоящий момент не существует.

      Закончив, он предоставил слово прокурору Вершилову. Тот, раздувшись от собственной важности, подошел к трибуне и стал говорить, что упомянутые законы следует исполнять, чего бы это ни стоило. Просто брать, как говорится, быка за рога и идти молотить рожь. При этом забыл уточнить – причем здесь бычьи рога, а также и рожь…

      Татьяноха сидел сбоку от прокурора, бегая удавьими глазами по рядам в зале и отмечая карандашом присутствующих. Остановившись на Римове, он впился в него немигающим взором.

      Римов не отводил от него глаз, полагая, что это вызов. А раз так – то никакие виляния в таком тонком деле были не допустимы. Хочешь пялиться – пялься. При случае получишь еще по зубам. Римов был в этом абсолютно уверен. Да не оскудеет рука дающего… по зубам. Подумав так, он вдруг заметил, что Татьяноха вроде как плачет. И точно, тот отвел взгляд, вынул платок и утер набежавшую вдруг слезу в углу глаза.

      – Эти два закона, – продолжал тем временем Вершилов, – являются краеугольным камнем нашей демократии. Более того, я бы сказал, это альфа и омега нашей жизни

      «Боже, куда его занесло?» – изумлялся Римов.

       Закончив по поводу «омеги», Вершилов предложил присутствующим высказываться по данному вопросу.

      – Я не согласен с подобной постановкой вопроса, – сказал с места Римов, – потому что это нас далеко заведет. Эти законы насадили нам сверху, руководствуясь принципом: «Мы почитаем всех нулями, а единицами себя»…

      Прокурор от неожиданности шевельнул челюстью, как рыба, вынутая из воды.

      – Что вы себе позволяете? – выпучил он глаза. – Я, как надзирающая инстанция, обязан предупредить – мы не можем обсуждать законы… Мы обязаны их исполнять.

      – Прошу заметить, это не я сказал, – продолжил Римов.

      – А кто же? – спросил Вершилов.

      – Пушкин, –