Старообрядчество и церковный раскол. Игорь Аркадьевич Родинков
Читать онлайн книгу.
бояр, был произведен обыск в бумагах Никона. Это страшно обидело его, и он сгоряча написал царю крайне резкое письмо, сильно укоряя его. «Удивляюсь, как ты дошел до такого дерзновения»,– говорится, между прочим, в письме, тут же припоминаются прежние обиды. Это письмо очень оскорбило царя, и он прекратил попытки к сближению. Никон между тем стал сожалеть о покинутой власти, – слишком он уже свыкся с нею и с широкой деятельностью.
Теперь боярство, сумевшее поссорить царя с патриархом, заявляло о намерении существенно усилить влияние государства в церковной жизни, одновременно сократив воздействие Церкви на светскую власть. Никон хорошо понимал губительность подобных притязаний. В то же время он ясно сознавал, что открытое междоусобие, «силовое» сопротивление царской воле со стороны духовной власти может вызвать в России очередную смуту, результаты которой станут трагедией для всей Руси, подорвать многовековые корни, питающие религиозную основу русского бытия.
Пока Никон отбывал в себе сотворенном «гонение» в Воскресенском монастыре, приверженцы старых обрядов переживали настоящие гонения, о которых мы наглядно узнаем из «Жития протопопа Аввакума, им самим написанное».
«Послали меня в Сибирь с женою и детьми», – пишет он в своей автобиографии. После долгого и мучительного пути они приехали в Тобольск. Здесь Аввакум, покровительствуемый Тобольским архиепископом, служил в одной из церквей. Но недолго, ибо и здесь Аввакум придерживался старой веры. «Посему указ пришел: – пишет Аввакум, – велено меня из Тобольска на Лену вести за сие, что браню от писания и укоряю ересь Никонову». Но когда приехал он в Енисейск, то пришёл из Москвы другой приказ: везти его к воеводе Афанасию Пашкову, посланному для завоевания «Даурской земли».
Пашков был «суров человек: беспрестанно людей жжет и мучит», а Аввакума ему прямо «приказано было мучить». Всякий другой при таких условиях старался, если не угождать воеводе, то, во всяком случае, не задевать его первым. Но Аввакум на первых же порах начал находить неправильности в действиях Пашкова. Тот, конечно, осердился и прежде всего велел сбросить протопопа и его семью с дощенника (большая плоскодонная лодка с палубой), на которой тот плыл по Тунгуске. Страшно было на утлом дощеннике, а тут пришлось пробираться с малыми детьми по непроходимым дебрям диких Даурских ущелий. Аввакум не вытерпел и написал Пашкову послание, полное укоризны. Воевода совсем рассвирепел, велел притащить к себе протопопа, сначала сам избил его, а затем приказал дать ему 72 удара кнутом, а потом бросить в Братский острог.
Сидел Аввакум немало времени в «студеной башне: там зима в те поры живёт, да Бог грел и без платья! Что собачка в соломке лежу: коли накормят, коли нет. Мышей много было: я их скуфьею бил – и батошка не дадут! Все на брюхе лежал: спина гнила. Блох да вшей было много». Поколебался было протопоп: «хотел на Пашкова кричать: прости!», но «сила Божия возбранила – велено терпеть». Перевели его затем в тёплую избу, и Аввакум