П е т р а. Пока я там надрываюсь на работе, некоторые тут гуляют вовсю.

      Д о к т о р С т о к м а н. Давай включайся скорее!

      Б и л л и н г. Сделать вам стаканчик?

      П е т р а (идет к столу). Спасибо, я сама; у вас слишком забористый выходит. Да, папа, у меня для тебя письмо. (Идет к стулу, на котором лежат ее вещи.)

      Д о к т о р С т о к м а н. Письмо? От кого?

      П е т р а (роется в карманах пальто). Я, когда выходила, встретила почтальона…

      Д о к т о р С т о к м а н (встает и идет к ней). И ты не отдала мне письмо сразу?!

      П е т р а. Честное слово, у меня уже не было времени возвращаться, чтобы отдать. Вот оно.

      Д о к т о р С т о к м а н (хватает письмо). Посмотрим, посмотрим, девочка моя. (Читает адрес отправителя.) Так и есть!

      К а т р и н а. Это то письмо, которого ты так ждал, Томас?

      Д о к т о р С т о к м а н. Оно самое. Все, я пошел к себе. Катрина, в кабинете опять лампы нет, да? И где мне взять свечу?!

      К а т р и н а. Лампа горит у тебя на столе, Томас.

      Д о к т о р С т о к м а н. Хорошо, хорошо. Прошу ненадолго простить меня. (Уходит в кабинет.)

      П е т р а. Мама, а что случилось?

      К а т р и н а. Не знаю. Но в последние дни он каждые пять минут спрашивает, не приходил ли почтальон.

      Б и л л и н г. Возможно, иногородний пациент.

      П е т р а. Бедный папа, он набирает себе слишком много дел. (Смешивает себе тодди.) О, вот это будет вкусно!

      Х о в с т а д. Вы сегодня опять преподавали в вечерней школе?

      П е т р а (отпивает глоточек). Два часа.

      Б и л л и н г. И четыре часа утром в пансионе?

      П е т р а (садится за стол). Пять.

      К а т р и н а. А вечером еще будешь проверять тетрадки, как я вижу.

      П е т р а. Да, целую стопку.

      Х о р с т е р. Похоже, вы тоже набираете себе слишком много дел.

      П е т р а. Да. Но это хорошо. Мне нравится приятная усталость от работы.

      Б и л л и н г. Вам она нравится?

      П е т р а. Да, потому что тогда спится отлично.

      М о р т е н. Получается, ты страшная грешница, Петра.

      П е т р а. Грешница?

      М о р т е н. Ага, раз ты так много работаешь. Господин Рёрлунд говорит, что работа – наказание за наши грехи.

      Э й л и ф (фыркает). А ты и поверил, дурень!

      К а т р и н а. Эйлиф, прекрати.

      Б и л л и н г (хохочет). Здорово!

      Х о в с т а д. Мортен, а ты не хотел бы работать так же много?

      М о р т е н. Нет, не хотел бы.

      Х о в с т а д. Кем же ты тогда хочешь стать?

      М о р т е н. Вообще-то я хотел бы стать викингом.

      Э й л и ф. Тогда тебе надо быть язычником.

      М о р т е н. Ну и что, могу и язычником стать.

      Б и л л и н г. Согласен, Мортен. Я всегда говорю то же самое.

      К а т р и н а (делает ему знаки). Нет, господин Биллинг, конечно же вы так не говорите.

      Б