Ангел на ветке. Вера Зубарева
Читать онлайн книгу.
спрашивала ее Рената Олеговна.
И Тюпа, случайно оказывающаяся в библиотеке в то время, когда туда заглядывала Наташа, завороженно прислушивалась к разговору, не пытаясь даже вникнуть в смысл того, о чем говорила Наташа. Потом Наташа уходила, и впечатленная Тюпа шла к самым дальним полкам и выбирала самую сказочную историю, несоответствующую ее возрасту.
До переезда Тюпиной семьи они жили в одном дворе с Наташей, но Наташа обходила стороной игры и посиделки. Иногда она все же спускалась с высоты своего старинного четвертого этажа, и все от этого вдруг начинали чувствовать себя беспородными и коллективными. Дети бегали вокруг нее, смеялись, показывали, какие они веселые и дружные, а когда она уходила, сразу затихали и неизвестно почему грустили. Всем хотелось в душе, чтобы она пришла еще раз, но никто не мог вот так запросто крикнуть в ее окна: «Наташа, выходи!» – подобная фамильярность по отношению к ней была немыслима.
Как-то раз учительница по музыке велела Тюпе взять ноты у Наташи, чтобы разучить какую-то малоинтересную музыкальную пьесу (они ходили в одну музыкальную школу). Тюпина мечта была сыграть «Слезу» Мусоргского так, как ее играла Наташа, но до этого ей нужно было проучиться по меньшей мере еще полтора года. Наташа была любимой ученицей. Тюпа была второй. Тоже музыкальной, старательной, но часто смазывающей скучные пассажи, из которых Наташе всегда удавалось сделать праздник. Урок заканчивался, Наташа уходила, а ее исполнение долго звучало, и Тюпа с учительницей с грустью вслушивались в тишину классной комнаты, не желая начинать новый урок.
Наташа с радостью согласилась отдать Тюпе свои старые ноты, и после восхождения на четвертый этаж они обе оказались в темной коммуналке с длинным коридором и шипящей соседкой, которая поспешно скользнула во мглу, шурша войлочными тапками.
Комната, в которой жила Наташина семья, была просторной, с высоким потолком и стеклянной дверью на скульптурный балкон. У стены стояло пианино, валялись какие-то ящики с обувью, которую привозил на продажу зять Наташиной мамы, моряк, муж старшей сестры. На клавишах были пыль и свет. Наташа опустила палец и стерла пыль и молчание. Клавиша тихо замычала, как человек в раздумьях, и смолкла, наполнив комнату вибрациями задумчивости.
Нот на месте не оказалось, и Наташа повела Тюпу в маленький чуланчик, из которого ей соорудили комнату. Ни у кого из детей во всем дворе не было такой комнаты – совсем самостоятельной, никак не сообщающейся с родительской. Это было настоящим маленьким чудом, дверцей в Наташину тайную жизнь, в которую Тюпе, наконец, довелось проникнуть.
Оконное стекло чуланчика, выходившего на лестничную клетку, было закрашено белой масляной краской, и от этого освещение в комнате было матовым, как в снежный день. С лестничной клетки доносились шаги и голоса, по окну проплывали чьи-то тени, а внутри царило умиротворение и полная отгороженность от внешнего мира. Огромный для размеров чуланчика диван занимал почти все пространство. Над ним, на белой стене, красовался портрет Васи, которого Наташа любила.
Наташа