Я пережила различные взлеты и падения. Узнала вкус настоящих крутых полетов, когда эмоции зашкаливают, мир находится у моих ног, и я ощущаю себя «царем зверей». Но и моменты полного отчаяния, и это было ощущение, когда кажется, что не хватает сил даже для того, чтобы дожить до завтрашнего дня. Просто лежа дожить.

      Годы идут, а жизнь меня учит по-разному. Я уже изрядно доломала свое здоровье, но и во многом его снова восстановила. Нашла свой способ жить и работать. Узнала свои границы и научилась с ними определяться. Приняла и смирилась со многим, но не со всем. В некоторых вопросах я не готова сдаваться и намерена бороться до последнего.

      За последние 15 лет у меня было множество периодов, когда на воплощение планов не хватало сил и здоровья. Некоторые длились несколько недель, другие – месяцы или годы. Между тем я снова и снова болела. Меня вылечили от рака много лет назад, но теперь меня настигают долговременные последствия химиотерапии и многочисленных операций. Два года назад, ровно к Новому году, я начала резко терять зрение. От момента, когда я подумала, что «как-то я плоховато вижу» до «кажется, не вижу ничего» прошло меньше трех месяцев. Ухудшаться начало зрение в одном глазу, поэтому второй довольно долго компенсировал его несостоятельность, и я не заметила, насколько все плохо. Когда пришла к врачам, выяснилось, что это – очередное последствие «химии», и глаз начали лечить и оперировать. И когда более или менее починили один глаз, начал так же слепнуть второй.

      Таким образом, я два года прозанималась вплотную этой проблемой, что сильно меня вымотало и деморализовало. Потому что я – в первую очередь художник, и жизни без зрения не представляю. Мне было очень страшно, и я страдала от того, что впервые за последние 40 лет я практически не могла рисовать около восьми месяцев! Раньше самый долгий перерыв в рисовании у меня длился четыре дня! Даже когда я болела и лежала в реанимации, мне приносили туда блокнотики и ручки, чтобы я могла хоть что-то рисовать. А тут рисовать временно стало невозможным.

      К тому же зрение удалось вернуть, но теперь я все вижу криво и неоднородно, у меня сильно нарушилась координация движений. И пришлось находить новые способы рисовать более или менее ровно. Из-за всех этих переживаний меня накрыло депрессией, и последние этапы лечения я уже проходила в очень «убитом» состоянии.

      Врачам удалось вернуть мне зрение, так что резкость моего видения теперь соответствует примерно 60 % (это очень много, с этим можно жить и работать), но то, что я вижу, искривлено. Чтобы скорректировать это искажение, меня отправили к неврологам, в «школу зрения», а также на занятия нейрофидбэком, где я узнала, что человек в