Перезвон колокольный окрест,

      Разливается в мир благовест,

      Наполняя, Москву и Асбест,

      Магадан, Барнаул, Бухарест…

      От забытых, и славимых, мест —

                                        благовест.

      Встрепенулся, аукнулся лес.

      Солнце всплыло, лучами играя,

      Птахи певчие – вестницы рая —

      Славят Бога без пышных словес,

      Немудрённую песнь распевая:

      «Нет на свете прекрасней чудес —

      Иисус умирал…, и, Воскрес!!!».

      Даже петел, забыв про насест,

      Возвестил:

                         «Благовест! Благовест!».

      Мир ликует с хорами небес:

      «Нынче миру от Бога прощенье!

      Всем даётся грехов отпущенье,

      По любви; ни за грош, ни на вес,

      Принимайте дары очищенья!».

      И спешат под венец Причащенья

      Сонмы душ – убелённых невест,

                                       в благовест.

      Нет у Бога заброшенных мест,

      Половодьем гудит благовест.

      И Каир его слышит, и Брест,

      Богота, Самарканд и Триест…

      И вливается в норд, и в зюйд-вест,

      Благовест, благовест, благовест.

      Что имею – всё от Бога:

      Воздух, хлеб, родню,

      Лес, холмы, дух пряный стога,

      Сжатых нив стерню,

      Дым костра…

                            В туманной дали,

      Вечер канул в тишь.

      Ах, душа, забудь печали,

      Что же ты грустишь.

      Что тебя под ночь тревожит,

      Сбило твой полёт?

      Может совесть сердце гложет?

      Злой ли дух гнетёт?…

      Всё дал Бог к закату лета,

      Осень хороша…

      Только в сердце Бога нету,

      И скорбит душа.

      Двенадцать возлегли не суетясь,

      Один лишь, препоясавшись, с дороги,

      Любовью и смирением светясь,

      Им омывал натруженные ноги.

      В мерцанье звёзд притих Ершалаим…

      Но даже здесь, за глиняным дувалом,

      Глухих предчувствий тень мешала им,

      И радости предаться не давала.

      Исход из рабства – памяти тепло.

      С журчаньем мерным речи арамейской,

      Под сердце что-то новое текло,

      В вечере древней Пасхи иудейской.

      Надломлен Отчий хлеб рукой Христа:

      «Ядите все, се Плоть Моя ломима,

      Прибьётся к перекладинам Креста,

      Чтоб, от ядущих, смерть бежала мимо.

      Не плодом виноградным налита́

      И чаша, вознесенная над вами,

      Но Кровью