Судьба императора Николая II после отречения. Историко-критические очерки. Сергей Мельгунов
Читать онлайн книгу.
то, что подследственные знали, что непосредственной задачей допрашивавших является не столько выяснение причин событий, сколько отыскание виновника, и интересовались в большей степени собственной судьбой, нежели историческими пояснениями. Председатель Комиссии при допросах пытался – естественно, безуспешно – отделить общественное расследование от «криминализации» действий допрашиваемых. Он обращался к ним с трафаретным заявлением: «Если бы вы были обвиняемым, если бы вы были свидетелем, то имели бы право умолчать о некоторых обстоятельствах, но сейчас вы должны совершенно исчерпывающе давать объяснения». Но допрашиваемый, даже не арестованный, знал, что после допроса может последовать «любезное» предложение зайти к судебному следователю. Вот характерный диалог (с разными вариациями повторявшийся не раз) при допросе б. мин. вн. л. Хвостова 17 июля106. Дело идет об израсходовании Хвостовым 1 300 000 р. – грубо говоря, за подкуп печати.
Пред.: Какую же вы газету купили и какое издательство приобрели?
Хв.: Это – вопрос, который я должен обойти молчанием. Пр.: Это вам не придется сделатъ. Вы перед Комиссией, которая должна потребовать от вас ответа по должности мин. вн. д. Потрудитесь объяснять, на что вы тратили эти деньги. Хв.: Я указал, в общем, на что они тратились. Пр.: Простите, Ал. Ник., будем говорить, как деловые люди… Подумайте, какая и формальная, и моральная вина на вас в этом ложится. Хв.: Я признаю, что на меня эта вина ложится в смысле, так сказать, нарушения вашего права проверки. Но я не вижу, в чем тут вина, если мы действуем по уставу судопроизводства. Всякий обвиняемый имеет право на тот вопрос, который считает невозможным. Пр.: Вы здесь не обвиняемый… Хв.: Но я уже привлечен в качестве обвиняемого. Пр.: Это дело следователя и вашего разговора, с ним. Хв.: Называть письменно, кому я давал, не могу. Пр.: Почему? Хв.: Вследствие того, что, на мой взгляд, вы при обратном допросе тоже не назвали бы мне лиц… Пр.: Мы люди взрослые, Ал. Н., и вы не можете не понимать, что на вас, таким образом, падает подозрение, даже не в денежной растрате, а в присвоении этих денег… И вы не склоняетесь перед тяжестью этого падающего подозрения? Хв.: Не склоняюсь, потому что, по моему убеждению, всю массу людей, которая, собственно, ничем особым не виновата, опять будут тащить сюда. Пр.: Если они не виноваты, почему же их тащить сюда? Хв.: Я не хочу просто выдавать сорок или пятьдесят человек, которые несомненно пострадают.
При допросе б. председателя правительства Штюрмера 31 марта, только на допросе узнавшего о существовании Врем. Пр., признанного иностранными державами (об отречении ему сообщил комендант крепости), и спросившего председателя: будет ли достоянием гласности его показание, Председатель ответил: «Нет, это не станет достоянием гласности». «Мы делаем дело большой государственной важности». «Мы все перед громадной ответственностью, которая на нас ляжет. С этой точки зрения… все секреты отменяются…»
Двойственные задания, которые были поставлены перед Комиссией, и привели
В момент допроса Хв. носил звание члена Думы, нормально охранявшее его «неприкосновенность».