Легенда о сепаратном мире. Канун революции. Сергей Мельгунов
Читать онлайн книгу.
но и должен наступать» и имеет «все шансы на успех». Оптимизм Брусилова одержал верх. «Было условлено, – вспоминает Брусилов, – что на всех фронтах мы должны быть готовы в половине мая».
В конце апреля Брусилов встретился с царской семьей в Одессе, куда Государь прибыл для осмотра сербской дивизии. Автор мемуаров подчеркнул, что А. Ф., встретив его «довольно холодно», спросила: готов ли Брусилов к переходу в наступление. «Я ответил, что еще не вполне, но рассчитываю, что мы в этом году разобьем врага. На это она ничего не ответила, а спросила, когда думаю я перейти в наступление. Я доложил, что мне это пока неизвестно, что это зависит от обстановки, которая быстро меняется, и что такие сведения настолько секретны, что я их сам не помню… Она промолчала немного, вручила мне образок Николая Чудотворца». Надо ли здесь усмотреть какой-нибудь намек? Как будто бы да, если принять во внимание, что Брусилов счел нужным внести в свои воспоминания такое добавление: «Странная вещь произошла с образком св. Николая. Эмалевое изображение лика святого немедленно же стерлось и так основательно, что осталась одна серебряная пластинка. Суеверные люди были поражены, а нашлись и такие, которые заподозрили нежелание святого участвовать в этом лицемерном благословении». Никакого «лицемерия» в данном случае не было, ибо свое письмо мужу о Брусилове после военного совета 1 апреля А. Ф. заканчивала словами: «дай же Бог», чтобы Брусилов оказался подходящим111.
«Как я и наметил раньше, к 10 мая наша подготовка к атаке была в общих чертах закончена, – продолжает Брусилов. – 11 мая я получил телеграмму начальника штаба верховного главнокомандующего, в которой он мне сообщал, что итальянские войска потерпели настолько сильное поражение, что итальянское командование не надеется удержать противника на своем фронте и настоятельно просит нашего перехода в наступление, чтобы оттянуть часть сил с итальянского фронта к нашему; поэтому, по приказанию Государя, он меня спрашивает, могу ли я перейти в наступление и когда. Я ему немедленно ответил, что армии вверенного мне фронта готовы и что, как я раньше говорил, они могут перейти в наступление неделю спустя после извещения. На этом основании доношу, что мною отдан приказ 19 мая перейти в наступление всеми армиями, но при одном условии, на котором особенно настаиваю: чтобы и Западный фронт одновременно также двинулся вперед, дабы сковать войска, против него расположенные. Вслед за тем Алексеев пригласил меня для разговора по прямому проводу. Он мне передал, что просит меня начать атаку не 19 мая, а 22-го, т.к. Эверт может начать свое наступление лишь 1 июня. Я на это ответил, что нахожу, что и такое промедление несколько велико, но с ним мириться можно при условии, что дальнейших откладываний не будет…112. Я тотчас же разослал телеграммами приказания командующим армиями, что начало атаки должно быть 22 мая на рассвете… 21 мая вечером Алексеев опять пригласил меня к прямому проводу. Он мне передал, что несколько сомневается
«Никогда не мог я понять, за что Императрица меня так сильно не любила», – говорит мемуарист. Из переписки А. Ф. этого не следует – было лишь некоторое недоверие и сомнение. 23 авг. 15 г., en pasisant, она замечает: «Муж Али (т.е. Пистолькорс) каждый раз высказывается против Брусилова. Келлер тоже – ты собрал бы мнения и других о нем». Одобряя смену Иванова, которого все жалеют: «устал и устарел», она пишет 12 марта: «Не понимаю, почему Келлер и Брусилов друг друга ненавидят. Брусилов упорно несправедлив к Келлеру, а тот в свою очередь ругает его (в частных разговорах)…» После военного совета 1 апреля, созвание которого А. Ф. очень одобрила, она запрашивала мужа: «Каков Брусилов? Высказал ли он свое мнение, и нашел ли ты его правильным… Сомневаюсь, способен ли он занимать такое ответственное место».
Официальный доклад Алексеева Верховному Главнокомандующему 13 мая несколько по-иному освещает вопрос. Алексеев только вынужденно шел на «выполнение немедленной атаки, согласно настояний итальянской главной квартиры», так как считал, что «при неустранимой нашей бедности в снарядах тяжелой артиллерии наступление, производимое только во имя отвлечения внимания и сил австрийцев от итальянской армии, не обещает успеха» – «такое действие поведет только к расстройству нашего плана во всем его объеме». Алексеев заключал доклад указанием, что Юго-западный фронт «должен выполнить атаку своими силами» и что «подготовка к атаке должна быть закончена 19 мая, для начала же действий надлежит ожидать указаний от штаба верховного главнокомандующего».