50.

      На Арбате, с оживленным многоголосым водоворотом людей, Жанетта пристроила полотна возле плинтуса ядовито-багрового дома. После феерического соития, я думал – удача попрет косяком. Народ же больше интересовался матрешками с мордочками президентов.

      Я готов был наброситься на тупорылых пешеходов: «Гляньте, идиоты! Это же гениально!»

      Наконец, когда на небе оскалился желтый череп луны, а мы решили валить, к нам подвернул маленький человечек в макинтоше, с масляно поблескивающими зеницами. Поправил болотное клетчатое кашне, передернул плечами. Внимательно посмотрел на меня, потом на Жанетту.

      – Сколько? – указал пальцем на полотно «Карнавал смерти».

      Жанетта назвала скромную сумму.

      Незнакомец полез в нагрудный карман и вывалил ей 10.000 евро.

      Брови наши полезли на лоб.

      – За все работы? – оторопело прошептала Жанетта.

      – За одну…

      – Да кто вы такой, черт подери? – прошептал я.

      – Стюарт Джонсон. Торговец рыбьим жиром, из Исландии. Заплатил бы и больше, – подмигнул мне Стюарт, – однако активы все в деле.

      – Я автор работ, я! – вскликнула Жанетта.

      – Ах, вы… Могу организовать в Рейкьявике персональную выставку.

      – Об этом можно только мечтать, – запунцовела Жанетта.

      Стюарт, сощурившись, глядел на художницу:

      – Для уточнения деталей я попросил бы, мисс, сегодня явиться в гостиницу «Пекин».

      – С какой это стати? – ревниво заиграл я желваками.

      Стюарт от души рассмеялся:

      – Спешу успокоить вас… Я нетрадиционной половой ориентации.

      – Тогда, конечно, – восторжествовал я.

      Одиноким странником я побрел по суетливому Арбату.

      Матрешечники горланили цены своих деревянных ублюдков мне прямо в лицо.