Истории и легенды старого Петербурга. А. А. Иванов
Читать онлайн книгу.
о событиях осени 1760 года, известный мемуарист А.Т. Болотов упоминает и об этом: «У генерала нашего были то и дело балы… а сверх того, имели мы около сего времени и другую забаву: прислана была к нам в Кенигсберг – для выпорожнения и у нас, и у многих кенигсбергских жителей карманов и обобрания у всех излишних денег – казенная лотерея. До сего времени не имели мы об ней никакого понятия, а тогда узнали ее довольно-предовольно и за любопытство свое заплатили дорого. У многих из нашей братьи, а особливо охотничков, любопытных и желавших вдруг разбогатеть, не осталось ни рубля в кармане, а нельзя сказать, чтоб и я не сделался вкладчиком в оную».
Когда российский престол заняла Екатерина II, то на первых порах она оставила в неприкосновенности Государственную лотерею, проявив в то же время весьма своеобразную заботу о неимущих. Свое мнение на сей счет она высказала в разговоре со знаменитым Джакомо Казановой, посетившим Петербург как раз в это время и принятым ею. В ходе аудиенции императрица «коснулась… венецианских обычаев и заговорила между прочим об азартных играх и лотерее. И мне предлагали, – сказала она, – устроить в моей империи лотерею; я согласилась, но с условием, что ставка будет не меньше одного рубля, с тем, чтобы оградить кошелек бедного, который, не зная тонкостей игры и обманчивого соблазна, представляемого ею, мог бы думать, что… легко выиграть».
В екатерининское время Государственная лотерея размещалась в бывшем доме адмирала Н.Ф. Головина на Дворцовой набережной, купленном в казну и сломанном при постройке Малого Эрмитажа в 1765 году. Однако по каким-то причинам она просуществовала недолго – по-видимому, не дольше здания, где находилась. По крайней мере, начиная с середины 1760-х о ней больше нет упоминаний в газетных объявлениях. Возможно, Екатерина II, весьма внимательно прислушивавшаяся в ту пору к мнению французских просветителей, сочла дальнейшее существование подобного источника доходов не совсем удобным. Примечательно, что, по свидетельству того же Казановы, прусский король Фридрих II вполне резонно считал государственные лотереи «надувательством» или, по меньшей мере, чем-то вроде дополнительного налога, что, впрочем, ничуть не мешало ему пополнять таким способом казну.
Как бы там ни было, любителей «добыта тысячу рублев за гривну» всегда хватало с избытком, а посему лотереи продолжали свое победное шествие по просторам Российской империи. Одно из объявлений, опубликованных «Санкт-Петербургскими ведомостями» в декабре 1815 года, гласило: «С дозволения правительства разыгрываться будет большая лотерея, изо 100 выигрышей состоящая и во 100 тысяч рублей оцененная. Выигрыши можно видеть ежедневно, кроме табельных дней, с 9 часов утра до 6 часов вечера, а равно и билеты по 5 рублей получать на фабрике Придворного Механика Гейнриха Гамбса, в Садовой улице, под 33. Сии выигрыши состоят из собрания прекраснейших вещей и великолепнейших мебелей. Главный выигрыш – Архитектоническо-Механическое музыкальное бюро с позолоченною бронзою».
Прибегнув