Линкор «Фридрих Великий».

      21 ноября 1943 года, после боя

      За борт свешивалась доска. Из «аварийного леса», предназначенного для срочной заделки пробоин. Кок опорожнил вниз котел с камбуза, и вскоре в волнах мелькнул плавник акулы.

      – Швайне! – сказал Тиле. – Ну что, сам прыгнешь, или тебе помочь?

      Желтомордый японец, стоящий рядом, обнажил свою железку и вдруг коротко, без замаха, держа за рукоять обеими руками, ударил ближнего из американцев. «Полет ласточки» – когда человека разрубают наискось, от плеча к бедру. Тут же подбежали матросы, выбросили останки за борт, акулам. Палубу мыть не стали – значит, кровь здесь прольется сейчас снова.

      – Свинья, не слышу ответа!

      Хартману казалось, что это кошмарный сон. Что не на него сейчас смотрят и грозный адмирал-берсерк со своей свитой, и его, Хартмана, товарищи по эскадрилье, и свободные от вахты из команды, и эти желтомазые, и даже шестеро пленных янки, только что выловленные из воды. А он, Эрих Хартман, никакой не швайн, а Белокурый рыцарь, легенда и мечта рейха! Ведь нельзя же убивать его, человека, арийца, европейца, только за то, что ему, как и всем, дорога жизнь?

      – Ты… – «берсерк» выплюнул слово из лексикона гамбургских матросов, – что, не знаешь, в чем смысл жизни палубного истребителя? Так я отвечу – сдохнуть, дважды, трижды, если потребуется – но не пропустить врага к своей палубе! Война, знаешь ли, тут иногда убивают! И если ты испугался сдохнуть в бою с честью – то сдохнешь с позором сейчас!

      За что?! Я же не в кустах просидел весь бой, а на высоте, смотрел, как лучше ударить. И конечно, чтобы не попасть под удар самому! Когда прямо на меня шла целая орда американских «толстяков», он благоразумно отвалил в сторону – не самоубийца же он принимать бой против целой эскадрильи? А после я сумел всё же подловить одного, не из бомбардировщиков, а «хеллкет» замыкающей пары, янки даже не успел понять, откуда к нему пришла смерть! И потом, когда американцы уже удирали, там два «авенджера» шли парой, один явно подбитый, второй же отчего-то его не бросал. Они показались верной добычей, еще двоих на боевой счет – вот только лезть под их пулеметы не хотелось, стрелял издали. До чего же живучая машина этот бочкообразный самолет, ведь он, Хартман, никак не мог промазать, наверняка всё же попал! И добил бы – но черт принес откуда-то тех, из 101-й эскадры… хотя дать очередь у них перед носом – это моя добыча, не трогать! – наверное, был всё же перебор. Так ведь я и не собирался попасть, просто чтобы поняли! Но эти, вероятно, приняли меня за янки – пришлось спешно удирать самому, что стало с той парой торпедоносцев, я так и не видел. Но всё равно, я же дрался, и даже сбил сегодня одного! За что же?

      И тип из министерства пропаганды тут же, с кинокамерой.