Темно-синий «Фольксваген» пер на всех парах по частному сектору, когда на пути вдруг возникла фигура, похожая на медведя. Медведь сбежал из зоопарка и встал на дыбы. Бнатов с трудом поймал педаль тормоза и ушёл в сугроб. Не хватало машину драть о «медведей».

      А медведь тем временем уже лезет в машину, норовя оторвать дверь.

      – Чо те надо, козлина?!

      А тот молчит. На морде чулок капроновый. Распахнул дверцу, Александра Сергеевича цап за ворот, вытащил как пушинку из салона и прижал к машине.

      – Поговорить надо…

      Позади тормознул Пахомов. Сергеича бьют!

      Гурьбой накинулись на «медведя» и стали дубасить. Замечательная разминка после отдыха. Вчетвером едва одолели. «Медведь» свалился в сугроб.

      Надежда выбралась из машины. «Медведь» лежал в снегу, не подавая признаков жизни. Что они с ним сделали?

      – Пусть дозревает, – пыхтел, отдуваясь, Пахомов. – Поехали, пока менты не явились…

      Надя вздрогнула: кто эти люди, если они боятся каких-то ещё ментов? Она нагнулась и в разбитом лице «медведя» узнала деда – тот постоянно следил за ней в последнее время. И вот лежит теперь. Рядом лежит в снегу капроновый чулок. Что ей делать? Орать? Звать на помощь? Но тогда она точно лишится его. Надо молчать.

      – Пойду я. Тут рядом, – схитрила она.

      Пахомов полез за пазуху, вынул пистолет:

      – Не надо! – вскрикнула Надя.

      – Оставь его, – велел Бнатов.

      Пахомов подчинился, убрал пистолет.

      – Дальше я сама доберусь. – Надя развернулась к дедову дому. – Прогуляюсь. Что-то голова кружится…

      Хозяин – барин. Бнатов отряхивал брюки от снега. Не пропадай. И звони. Каждый день…

      – Хорошо…

      Наденька сделала ручкой: всего хорошего, господа удавы. И поспешила за угол, слушая звук моторов. Кажется, уехали.

      Она вышла из-за угла: никого. Выхватив из кармана баллончик с газом, побежала к деду. Только бы жив оказался. А того уже нет. Лишь далеко за углом мелькнула чья-то фигура. Только бы это был дед.

      Каблуки вязли в снегу и грозили обломиться. Дед продолжал идти, не оглядываясь. Возможно, ему повредили слух. Стой, старый крендель!

      – Дочка? – Дед звал её именно так. – Ты, что ли?

      – Идем, деда, домой. Дай я тебя отряхну…

      Вдвоём они добрались до дома, вошли внутрь, и тут деду стало плохо. В паху возникла сильная боль, переходящая в ломоту. Дед лез на стену. Надя по телефону вызвала скорую помощь, и уже через полчаса они сидели в приёмном покое.

      Дед лежал на каталке и бормотал:

      – Сам разберусь. Понятно тебе? Скажу, сам упал… Поскользнулся, растянулся на льду. Иначе приедут, станут допрашивать. Знаю я этих. А там, глядишь, совсем жизнь укоротят…

      – Я буду ждать окончания операции.

      – Ступай домой… Силы ещё понадобятся…