Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию. Алистер Макграт
Читать онлайн книгу.
за линией фронта, в реальности все было иначе. Он уже находился в окопах, хотя в переписке с отцом умалчивал об этом обстоятельстве вплоть до 4 января 1918 года – вероятно, чтобы не причинять отцу лишнего беспокойства. И даже потом он старался, как мог, преуменьшить угрозу. Опасности он-де подвергался только однажды – снаряд упал рядом, и то когда он был в туалете[158].
Немногочисленные упоминания об ужасах окопной войны у Льюиса подтверждают и объективную реальность этого кошмара («распластанные снарядом люди, обрубки, все еще шевелившиеся, словно раздавленный червяк, сидящие и стоящие трупы, грязная голая земля»), и его способность дистанцироваться от этих картин: война «словно померкла в моей памяти… Это слишком чуждо всему жизненному опыту»[159]. Возможно, это самая характерная особенность того «договора с реальностью», что заключил Льюис: формирование границы, барьера, защищавшего Льюиса от таких жутких образов, как «распластанные снарядом люди», и позволявшего жить дальше, словно все эти ужасы были испытаны кем-то другим. Льюис свивал вокруг себя кокон, изолируя свои мысли от гниющих трупов и технологий разрушения. Мир можно было удержать на расстоянии – лучше всего это удавалось с помощью книг, предоставив словам и мыслям других людей встать щитом между читателем и тем, что творилось вокруг.
Личный опыт участника самой технологической и обезличенной войны был отфильтрован и пропущен через призму литературы. Для Льюиса книги были и связью с тем, что запомнилось (пусть и сентиментально преувеличенно) как блаженство утраченного прошлого, и целебным бальзамом от травм и безнадежности настоящего. Несколько месяцев спустя он писал Артуру Гривзу: он с тоской оглядывается на те счастливые дни, когда сидел посреди своей «маленькой библиотеки и перебирал книгу за книгой»[160]. Эти дни, с нескрываемой печалью пишет он, канули в Лету.
Клемент Эттли, студент Университи-колледжа, впоследствии премьер-министр, унимал разгулявшиеся под бомбежкой нервы, представляя себе прогулку по Оксфорду[161]. Льюис с той же целью погружался в книги. И на военной службе во Франции он не только читал – хотя читал он с жадностью: он также продолжал писать стихи. В цикл «Плененные духи» входит ряд стихотворений, которые отражают переживаемые воочию реалии войны, например, «Французский ноктюрн (Монши-ле-Пре)». Льюис обнаружил, что успокоиться и адаптироваться к реальности помогает не только чтение, но и попытка выразить свои чувства собственными словами. Как будто ментальный процесс составления фраз и строк унимал и смирял те самые переживания, которые служили источником вдохновения. Однажды он доверительно посоветовал Артуру Гривзу: «Когда сыт жизнью по горло, берись за перо: чернила, как я давно установил, – лучшее лекарство от всех человеческих бед»[162].
Большую часть февраля 1918 года Льюис провел в военном госпитале № 10 в Ле-Трепоре, недалеко от Дьеппа, на французском берегу Ла-Манша. Как и многие сотоварищи, он пал жертвой «окопной лихорадки», P. O. U.,
Письмо Альберту Льюису от 4 января 1918 // Ibid. P. 352.
Настигнут радостью // Собр. соч. Т. 7. С. 405.
Письмо Артуру Гривзу от 3 июня 1918 // Letters. Vol. 1. P. 378.
Письмо Артуру Гривзу от 30 мая 1916 // Letters. Vol. 1. P. 187.