О войне – с любовью. Россиянам. Соотечественникам. Потомкам. Игорь Михайлович Храмов-Тесёлкин
Читать онлайн книгу.
часто думаю: кем мог стать в мирной жизни, например, наш земляк политрук Клочков? То, что был он человеком явно незаурядным – несомненно. Это надо же – найти слова, которые вошли во все учебники истории: «Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва». России не будет – а эти слова останутся. Как слова того безымянного грека – первого марафонца, принесшего соплеменникам благую весть: «Радуйтесь, афиняне, мы победили!» Сказал – и упал замертво. Ушел в Бессмертие. Смертью смерть поправ…
Очень по христиански, кстати. Потому что для христианина главное – не достойная жизнь, а достойная смерть. И вся жизнь, по сути – ни что иное, как подготовка к этому самому важному в жизни событию. Которая и имеет смысл только тогда, когда совершается ради Любви. Любви к чему-то большему, чем ты сам – семье, Родине, человечеству, Богу… И тогда отблески этой любви озаряют всю твою жизнь. Без которой сама эта жизнь и не жизнь вовсе, а так – просто существование без цели и смысла.
Иной резвый критик, пожалуй, скажет, что, может, и не было никаких таких слов, вернее Клочков их не говорил. Откуда у простого рабочего, ставшему вдруг политруком, да такое красноречие! А произнес их за него какой-нибудь резвый борзописец – фронтовой или дивизионный журналист – советский интеллигент, одевший в годы войны офицерскую форму. Встречался мне один такой критик – в годы моей учебы на историческом факультете. Сейчас преподает историю в одном престижном вузе, готовящем кадры будущих чиновников для молодой российской демократии и, по моему, что-то даже там возглавляет. Знаменательно, согласитесь…
Этому давнему моему критику я надеюсь чуть ниже ответить: могли, могли сказать наши отцы и деды эти слова, поскольку были людьми весьма и весьма недюжинными: богатыри – не мы – во всем, в том числе и в том, что касалось слова. Об этом – Бог даст – чуть ниже. Но даже если – на минуту – допустить правоту моего оппонента, лично у меня это не вызывает ничего, кроме огромного – исключительного – уважения. В том числе и к моему фронтовому коллеге, вложившему эти гениальные слова в уста нашего земляка героя – так, как – безо всякого ропота – делился убитый друг своим оружием или одеждой: возьми, браток, и держи крепко. Тебе – нужнее… Ах, какие же люди, какие люди отдали за нас жизни, что даже память о них делает нас лучше и заставляет – хотя бы в мыслях – на них равняться!
Я уже писал, что нынешнему поколению очень повезло – они застали в живых ветеранов той Великой войны. Когда я вспоминаю знакомых мне участников Великой Отечественной, первая врезавшаяся в память отличительная черта – у них всех этот смысл безусловно был. Вернее – они умели этот смысл в эту самую жизнь привносить, просто серьезно относясь к тому делу, которое они исполняли.
Я вспоминаю духовника Саратовской епархии, настоятеля первого военного храма на территории России, открытого после советской власти, протоиерея Николая Архангельского,