Жил человек. Весёлый был, добрый. И даже звали его Степан Ованесович.

      А над дверью у него висела верёвочка. Те, кто приходил к нему первый раз, за неё дёргали. Но дверь не открывалась. А потом спрашивали у хозяина: "Зачем у вас эта верёвочка?" А он говорил: "А просто так". И тот, кто второй раз приходил, уже ничего не дёргал, а просто в звонок звонил.

      И цветы у него на окнах были. В горшках, разноцветные, много. И ещё холодильник на кухне стоял. Белый-белый.

      Но вот почему-то Степан Ованесович вдруг сел и чай стал пить. Пьёт и смотрит в окно. А за окном – дом, пятиэтажка. А на крыше дома две птицы танцуют.

      – Фламинго, – думает Степан Ованесович. – Розовые.

      Очень они душевно танцевали. Ему их даже жалко стало – на улице ведь мороз, снег, а тут – поди-ка – фламинго.

      – Непорядок, – решил Степан Ованесович. – Что ж хозяин за такой красотой-то не смотрит?

      И пошёл выяснять, кто же является, так сказать, владельцем этой красоты.

      А на улице шарики летают, самолёты и просто отдельные личности – праздник, наверно.

      А на скамейке дед Ахрип сидит. Или Архип, точно не помню. И вздыхает он:

      – Вот ведь оно как… Жизня-то пошла!

      Подошёл к нему Степан Ованесович, спросил:

      – А вы не знаете, Ахрип Баадурович, чьи это птички?

      – Голуби-то?

      – Нет, какие голуби… Вот те, розовые, что на крыше танцуют.

      – Кхме, – сказал дед Ахрип. – Оно, конечно, любая тварь ничья, кроме как божья, но только сдаётся мне, Степан Ованесович, что птички вам мерещатся. Иллюзия какая-нибудь, а то и вовсе мираж.

      – Как же? – удивляется Степан Ованесович. – Разве же вы не видите – две красивейших штучки с четырьмя в общей сложности ножками, розовенькие такие.

      – Нет, – отвечает дед Ахрип, а сам тем временем валенок вяжет. – Ничего я там не вижу. Токмо снег.

      – Да что ж это? – не понимает Степан Ованесович и уж по сторонам поддержки ищет.

      И видит – сидит на антенне телевизионной Руфина Айвазовна и жарит арбуз.

      – Руфина Айвазовна! – крикнул Степан Ованесович. – Вы там совсем поблизости. Не видите ли вы около себя какой живой материи?

      Руфина Айвазовна в бинокль туда-сюда зыркнула и отрапортовала:

      – Никак нет, гражданин подследственный. В радиусе двух гектолитров никаких биологических объектов, окромя человеческой цивилизации, не наблюдается.

      Степан Ованесович уж и себе не верит. За руку ущипнул, глаза протёр – все равно танцуют проклятые птицы. И ведь здорово танцуют! Никакой Эйнштейн так бы не станцевал.

      – Да я же их вижу! – крикнул он. – Граждане! Ну разве ж их нету? Вон, вон они – в натуральности!

      Вышли из-за угла граждане. Посовещались.

      – Незаметно что-то, – говорят. – Видимо, нет там никого. А вы бы, товарищ тоже гражданин, пошли бы вздремнуть годик-другой.

      – Эх вы, – сказал Степан Ованесович, – такие розовенькие…

      И спать пошёл.

      А утром его человек разбудил с книжечкой.

      – Вы, – говорит, – видели двух розовых птичек?

      – Видел, – говорит Степан Ованесович. – И сейчас вижу – вон они, на пятиэтажке.

      – Танцуют, стало быть?

      – Танцуют.

      – А я почему не вижу?

      Степан Ованесович плечами пожал: не знаю, мол. Феномен тут какой-то.

      А человек-то с книжечкой лыбится и вопрос коварный задаёт:

      – А что это у вас там за верёвочка на двери?

      – А просто так.

      – А-а, понятно, – говорит человек с книжечкой и в книжечку "птичку" ставит.

      Короче, увезли Степана Ованесовича на всестороннее психическое обследование. И новых жильцов в его квартиру вселили.

      А самочка фламинго сказала своему кавалеру:

      – Большое мерси за приятное времяпрепровождение, только у меня что-то в груди шкворчит, и вообще, я сегодня не в форме. Не проводите ли вы меня к месту моего проживания? И фламинго-самец обнял её крылышками и по лестнице вниз повёл, во двор. Зашли они в гардероб, он ей пальто помог надеть и фуражку. А потом они на автобус пошли.

      А дед Ахрип съел стакан семечек и тоже домой пошёл. В недовязанном валенке.

      Вот ведь оно как бывает-то. Жизня-то пошла, э-эх! А фламингочку молоденькую, между прочим, в больницу положили с воспалением лёгких. Так что, граждане, со здоровьем не