Метафизика нравов. «Ты должен, значит, ты можешь». Иммануил Кант
Читать онлайн книгу.
люди. Поэтому так смехотворны всякие учения о добродетели, излагаемые в аудиториях, с церковных кафедр и в популярных книгах, когда их разукрашивают метафизической мишурой. – Но из-за этого вовсе не бесполезно и не смешно исследовать первые основания учения о добродетели в сфере метафизики; ведь должен же кто-то как философ принять во внимание первые основания этого понятия долга; в противном случае нельзя было бы вообще ожидать ни достоверности, ни ясности в учении о добродетели. Полагаться в этом случае на то или иное чувство, которое мы из-за ожидаемого от него действия называем моральным, достаточно для школьного учителя, требующего разобраться в следующей задаче как пробном камне долга добродетели: «Если бы каждый в каждом случае сделал бы твою максиму всеобщим законом, то каким образом она бы согласовалась с самой собой?» Но если бы только чувство обязало нас принять это положение в качестве критерия, то долг диктовался бы нам не разумом и мы приняли бы нечто за долг инстинктивно, стало быть, вслепую.
В действительности же ни один моральный принцип не основывается на каком-либо чувстве, как воображают некоторые, а на деле есть не что иное, как смутно представляемая метафизика, заложенная от природы в разуме каждого человека; в этом легко может убедиться учитель, который пытается сократически – с помощью вопросов и ответов – обучить своего ученика императиву долга и его применению к моральной оценке своих поступков. – Изложение (техника) морального принципа вовсе не должно быть всякий раз метафизическим, а язык – схоластическим, если учитель не намерен сделать из своего ученика философа. Но мысль должна обращаться к началам метафизики, без которых нельзя ожидать никакой достоверности и чистоты и даже никакой движущей силы в учении о добродетели.
Если отправляться от этого основоположения и начинать с патологического, или чисто эстетического, или даже морального чувства (субъективно практического вместо объективного), т. е. начинать с материи воли, с цели, а не с формы воли, т. е. с закона, чтобы исходя из этого определять обязанности, то мы, разумеется, не найдем никаких метафизических начал учения о добродетели, ибо чувство, чем бы оно ни возбуждалось, всегда физическое. – Но тогда учение о добродетели – в школах ли или в аудиториях – погибнет в зародыше. В самом деле, не безразлично, через какие мотивы как средства мы приходим к доброму намерению (к соблюдению всякого долга). – Итак, пусть метафизика вызовет отвращение у мнимых учителей мудрости, которые судят об учении о долге подобно оракулам и гениям, но для тех, кто провозглашает себя метафизиком, непременный долг – даже в учении о добродетели обращаться к его метафизическим основоположениям и прежде всего самому учиться на них.
При этом нельзя не удивляться, как же до сих пор можно было, согласно объяснениям принципа долга, поскольку этот принцип выводится из чистого разума, сводить его к учению о счастье, но так, что для этого было придумано некое моральное счастье, независимое