– Опять много учебников с собой берешь, – чтобы убедиться, что портфель тяжелый, она подняла его. – Ой… зачем же такой тяжелый?

      Я ничего не сказала и продолжала собираться, бабушка отошла. Чуть позже она осторожно подошла с двумя литрами молока и аккуратно поинтересовалась:

      – Возьмешь с собой?

      …Дау анике очень нравилось, когда я играла на фортепиано, не только потому что это красиво и приятно, но еще и потому что в музыкальной школе у меня преподавала Тамара Евгеньевна.

      Самое запоминающееся в ее внешности был ее рост, ее черные волосы и черные глаза. Это сочетание придавало ей дьявольски отпугивающий вид. Поэтому кроме моей бабушки ее боялись все несчастные родственники ее учеников. Любые невыученные ноты, не проигранные правой и левой рукой, грозили медленной и тяжелой поступью Тамары Евгеньевны в сторону прародителей и звучной карательной речью за все их провинности в невоспитании своих отпрысков.

      Именно поэтому дау аника заставляла меня играть на инструменте, ласково спрашивая: «А ты сегодня садилась за фортепиано?» Ее вопрос совпадал с моментом, когда я уже собиралась с мужеством сесть наконец за проклятый инструмент, и отбивал всякое желание это делать. Когда я ей сказала, что ее попытки спасти себя от Тамары Евгеньевны дают обратный эффект, она перестала напоминать, всего лишь выразительно посматривая на фортепиано.

      Наконец, после долгого игнорирования инструмента я начала играть гаммы. В дверях появилась дау аника и с неподдельным удивлением сказала:

      – Не иначе завтра пойдет снег.

      Нет смысла говорить, что на следующий день, 12 октября, и вправду пошел снег.

      Впрочем, мои родители выдавали перлы и получше. В один солнечный