Соль уходящего лета. Юлия Резник
Читать онлайн книгу.
и, увидев знакомого врача, в облегчении замерла у стены.
– Добрый день, Лада… Сама понимаешь, что ничем хорошим я тебя порадовать не могу.
Она знала. Она действительно знала… Неоперабельный порок сердца. Неоперабельный… порок. Прогноз – меньше шести месяцев. Лидочка и без того прожила больше, чем ей было положено, исходя из тех же дурацких прогнозов врачей. Впялив взгляд в потолок, Лада шумно вздохнула. Она же понимала, она ведь все понимала, так почему же так больно? Каждый чертовый раз? Слезы набежали на глаза. Слезы бессильной злобы. Она перерыла все! Изучила законодательство, практику… Она написала о проблеме Лидочки в министерство и проклятому президенту… Она даже телевидение подключила, но это нисколько не помогло. Для нее не находилось донора. Не находилось…
– Лада, – тяжело вздохнул пожилой доктор. –Пойми, я и сам за эту девочку как за свою переживаю. Мне ситуация с ней… вот тут! – Виктор Васильевич ударил ребром ладони по горлу и в отчаянии зарылся пятерней в остатки своей шевелюры. – Но нет для нее донора. Нет! Все упирается в это чертово противопоказание: «ограниченная поддержка семьи». Все…
– Они не дают разрешения на удочерение…
– Мне очень жаль. Мне действительно очень жаль.
Лада все же всхлипнула. По крайней мере, этот человек не намекал на то, что ей стоит обратить внимание на менее проблемных детей, как это делали многие другие. Люди, с которыми она после не смогла общаться. Которых вычеркнула из жизни, не понимая, как они вообще в ней появились? Черствые… Чудовищно равнодушные.
– Вы, наверное, знаете, что после принятия решения о трансплантации реципиенты ожидают донорский орган порой до восемнадцати, а то и больше месяцев? Пятьдесят процентов… пятьдесят чертовых процентов погибают, так его и не дождавшись?
– Лада…
– У нее нет восемнадцати месяцев. У нее нет…
– Мне очень жаль.
Она покачала головой и, пошатываясь, встала со стула:
– В какой она палате? Я ведь могу ее увидеть? Или… мне это тоже запрещено?
Виктор Васильевич тяжело вздохнул:
– Она в седьмой. Пойдем… провожу.
В седьмой палате лежала одна только Лидочка. Ее маленькая, совсем не по возрасту фигурка казалась еще меньше на фоне огромной больничной койки. В тонкую ручку была воткнута капельница. Лада ненавидела… лютой ненавистью ненавидела эти иголки.
– Ладушка, ты пришла…
– Конечно, моя золотая девочка. И всегда буду рядом, помнишь?
– Да… до конца.
Лада сглотнула соленый ком:
– Это с чего ты о конце заговорила? Виктор Васильевич утверждает, что ты молодцом. Того и гляди выпишут.
– Это хорошо! Ты обещала прокатить меня на лодке… – тонкий голос Лиды слабел, а ведь она просто разговаривала… всего лишь разговаривала…
– Обязательно… Я обязательно покатаю тебя на лодке, моя золотая девочка. Быстро-быстро, чтобы соленый ветер в лицо и лишь крики чаек над головами…
Лида