Вырвавшись за пределы Москвы, Антон преодолел восемь километров пути и въехал на территорию Жуковки. Притормозив возле ворот, посигналил. Тяжелое полотно колыхнулось и двинулось в сторону. Со двора выехал такой же, как у него, черный «Лендровер», в салоне которого сидел мужчина лет сорока с усами и подстриженной бородой. Они встретились взглядами. Антон сдал назад и, немного подождав, въехал на территорию усадьбы Мясоедова, где его мать Валентина Сергеевна Герасимова работала старшей домоправительницей.

      Она встретила сына на крыльце, со стороны хозяйственных помещений.

      – Ну наконец-то! – Валентина Сергеевна обняла его и, находясь на пару ступенек выше, поцеловала в макушку.

      Антон поднял лицо и нетерпеливо спросил:

      – Едем?

      – Что же ты не спросишь, как у меня дела? Как я себя чувствую?

      – Поехали. В машине спрошу.

      Валентина Сергеевна взяла лицо сына в ладони и укоризненно посмотрела в глаза:

      – Не рад меня видеть?

      – Неужели не ясно? Я против твоей работы в принципе. Тем более здесь. Терпеть не могу бывать в этом доме.

      – Идем, – мать потянула его за руку. – Сначала покормлю тебя, потом поедем в магазин. Считай, что ты у меня в гостях.

      Через прихожую они проследовали в комнату Валентины Сергеевны, где на столе было приготовлено угощение. Антон позволил себе выпить стакан чаю, но к еде не притронулся.

      – Поехали? – напомнил он матери.

      Валентина Сергеевна достала из холодильника бутылку минеральной воды, скрутила крышку, налила в хрустальный стакан, поставила его на серебряный поднос и положила туда же бокс для таблеток. Надев пальто, взяла поднос в руки:

      – Идем со мной. По дороге занесем таблетки в кабинет Мясоедова.

      Миновав кухню и подсобные помещения, они попали на хозяйскую половину. Валентина Сергеевна остановилась у высокой филенчатой двери:

      – Открой-ка…

      Антон толкнул дверь, и в тот же момент послышался тонкий скрипучий голос:

      – Валентина Сергеевна! Мои английские бриджи с пайетками… Где они? – Из глубины коридора к ним приблизилась тощая невыразительная особа лет двадцати.

      – Здравствуйте, Виолетта, – сказала Валентина Сергеевна. – Вы сами приказали отправить бриджи в химчистку.

      – Когда будут готовы?

      – Сегодня.

      – Найдите мне такие же, фиолетовые.

      – Они у вас в гардеробной.

      – Найдите! – Виолетта стрельнула глазками на Антона.

      Валентина Сергеевна передала сыну поднос:

      – Пожалуйста, поставь на письменный стол в кабинете. Потом жди в машине, я скоро приду. – И, обернувшись, к Виолетте, сдержанно проронила: – Идемте искать ваши бриджи.

      Женщины удалились, и Антон вошел в кабинет, где наискосок, у окна, стоял фундаментальный стол с львиными лапами, а рядом с ним – обитое бархатом кресло. В противоположной части помещения на высокой громоздкой тумбе красовалась модель парусника. По стенам комнаты расположились застекленные книжные полки, между которыми голубел большой встроенный аквариум.

      Антон поставил поднос, задев при этом настольную зажигалку с золотой фигуркой пантеры. Зажигалка покачнулась и опрокинулась на бок. Он взял ее в руки, рассмотрел и пару раз щелкнул. Потом, загасив, поставил на место.

      В ту же минуту за его спиной прозвучал властный мужской голос:

      – Что здесь происходит?

      Он обернулся. В дверях стоял Мясоедов и в упор смотрел на Антона.

      – Ваши таблетки.

      – Кто вы такой?

      – Я сын Валентины Сергеевны. – Антон шагнул к Мясоедову и протянул ему руку: – Антон Герасимов.

      Мясоедов выдержал паузу, но все же ответил рукопожатием. Потом сдержанно произнес:

      – Мне нужно работать.