Факультет. Курс четвертый. Владислав Картавцев
Читать онлайн книгу.
простить и понять…
Кирилл сидел на кухне и в очередной раз пытался разобраться – что да как. Состояние души характеризовалось, как мрачное. Разговор с подружками о Варе получился тягостным, и, наверное, Кирилл проявил себя не с лучшей стороны.
– Ну, а что мне следовало ответить? – Кирилл громко хлопнул по столу ладонью. – Типа, я всё понимаю, и пофиг, что два года меня старательно не замечали и брезгливо обходили стороной? Пофиг, что человек, которого я, в принципе, считал своим другом, увел девушку, которую я считал своей? Увёл в тот самый момент, когда я ради нее даже заручился поддержкой могущественного мага – хотя мог бы этого и не делать? Типа, коли уж такое произошло, я, конечно, плюну на все обиды и с радостью протяну руку ни в чем не повинной девушке? Чтобы у нее всё наладилось, и она радостно вышла замуж за того самого подлого человека?
Кирилл представил, возможно ли такое, и возмущенно фыркнул. Нужно совсем его не знать, чтобы думать, что он способен такое простить. Пересмотреть он в состоянии – да. И уже почти пересмотрел. Осталось процентов, наверное, пять от прежнего чувства. Но простить? Чтобы всё стало как прежде? Нет, это невозможно!
– Плохо одно, – он поставил чайник на плиту и принялся шарить в холодильнике. – Плохо то, что вечно эта тема вылезает, и вечно в самый неподходящий момент. И портит мне взаимоотношения с Натальей. И хоть Сирене плевать – и то хлеб. А то бы все на меня ополчились: «Ты должен то, ты должен это!». Да никому я ничего не должен и никогда не буду должен!
Кирилл просветлел лицом:
– Говорила мне мама: «Всегда подбирай правильные формулировки. И переводи их в ощущения – и тогда Сила тебя поддержит». Собственно, мама мне этого не говорила, но я сплошь и рядом этим занимаюсь.
Зазвонил телефон. Как всегда, это оказался Щербень. Кирилл неприязненно посмотрел на трубку и отметил про себя, что Павел Иванович, похоже, становится для него ближе, чем мама с папой. Не говоря уж об остальных.
– Привет, ты куда пропал? – буркнул в трубку Щербень. – Позволяешь себе отдыхать, в то время как страна нуждается в тебе?
– Никак нет! Я же отпросился у Вас на две недели – войти в учебный процесс…
– Правильно, отпросился. Но служба наша опасна и трудна, и она не ждет. Так что властью, данной мне правительством и народом, я отзываю свое согласие на твою увольнительную, и изволь явиться завтра вечером – под мои светлые очи. Усек?
– Усек! – Кирилл обреченно громыхнул кружкой с чаем. – Но только не раньше десяти вечера – у меня ведь учеба…
– Ну, ладно, – секунд с десять почмокав губами, согласился Павел Иванович, – но только как штык. И имей в виду – опоздание воспринимается как оставление позиций в условиях военного времени.
Щербень отключился, а Кирилл побрел в комнату, на ходу прикидывая, что бы это могло значить:
– Оставление позиций в условиях военного времени! – его вдруг разобрал смех. – Это что-то новенькое. И вроде бы, войны в ближайшее время не